Вересковое сердце - Рииттая Страница 8

– Эмм… вы это мне?

Мысленно она хлестнула себя ладонью по лицу. Как говорила Айка: «Не знаешь, что сказать – промолчи, сойдёшь за умную», но Орис всегда действовала по схеме «Не знаешь, что сказать – скажи глупость, покажи своё истинное лицо». К счастью, ни один мускул не дрогнул на бледном лице Паучихи, но в прозрачных глазах Орис почудилась секундная улыбка. Понимающая и ободряющая. Показалось?

– Берите жёлтые тюльпаны, – вновь молвила она. – Это символ предательства и измены.

Возникла крайне неловкая пауза. Если бы это был Крэнги, местный юродивый, поехавший головой после того, как на него упал сталактит в шахте, Магрит тут же бы погнала его вон метлой. Но это была Майрис, Паучиха, наводящая ужас одним присутствием. Магрит стояла ни жива ни мертва, прижав полные руки к груди, и дрожала. Орис лишь краем глаза взглянула на неё и поняла, что помощи ждать не от кого. Она сделала так, как часто делал её брат Марбл, когда нервничал: глубоко вдохнула через нос и резко выдохнула через рот. Почувствовав, как отступил первый ужас, Орис рассудила здраво: что страшного может ей сделать Паучиха? За те годы, что уже при жизни Орис она наведывалась в деревню, она никогда не делала ровным счётом ни-че-го. Ну разве что выменивала что-то из еды на вещи с равнин. Потому Орис бесстрашно наклеила на лицо привычную улыбку и дружелюбно ответила:

– Спасибо за предложение. Но в нашем браке вряд ли будет место предательству и изменам. Мы женимся по любви.

Несколько секунд Паучиха не мигая смотрела на Орис, и Орис решила выдержать эту атаку. Выпрямившись, она упрямо вздёрнула маленький подбородок и сосредоточила все внутренние силы на том, чтобы не моргнуть и не отвести взор. В глазах Паучихи снова промелькнула эта призрачная улыбка, и Орис вдруг расслабилась. Она не была жуткой, эта Майрис. Отведя взгляд первой, отшельница пожала плечами, отворачиваясь и кладя тюльпан в свою корзину:

– Что ж, я просто хотела помочь вам составить букет, говорящий правду. Но люди часто предпочитают жить в сладкой лжи. Я возьму этот цветок вместе с травами, что уже выбрала, – буднично сказала она Магрит. Цветочница выдавила странную улыбку и закивала:

– Это всё, госпожа? Это подарок! Берите просто так! Берите!

«Берите и валите», – читалось в каждом её слове. Орис неодобрительно покачала головой, скрестив руки на груди. Если уж ты торгуешь, то будь вежлива с покупателями, неважно, как ты на самом деле к ним относишься. Помимо законов гор существуют же просто общечеловеческие правила вежливости! За поведение Магрит ей стало стыдно. Орис впервые разговаривала с отшельницей, а не просто наблюдала издали, и вдруг начала с ещё большей чёткостью осознавать, что суеверие в деревне иногда доходит до бреда. Перед ней стояла просто измученная уставшая женщина, слегка не в себе, которую, наверное, вдрызг доконали все эти разговоры. Понятно, почему она нечасто заходит в деревню. Странно, что вообще возвращается, если она явно бывает на равнинах. Почему бы там не остаться? Большинство людей в деревне на многое бы пошло, чтобы хоть разок побывать на равнинах, а Майрис, надо же, там не сидится. Неужели она так привязана к сестре? Что ж, это была безответная сестринская любовь: Янис всегда избегала общения с дорогой близняшкой, чтобы люди не решили, что она такая же.

– Благодарю, – тихо сказала ведьма, поднимая лицо и вновь глядя на Орис. – Желаю вам счастливого брака. Возьмите крокусы. Они символизируют возрождение.

Орис улыбнулась вполне искренне.

– А вот это неплохая идея. Конец старой жизни и начало новой, разве это не отличное описание свадьбы? Спасибо, госпожа Майрис, – Орис чуть склонила голову. Удивительно, но эти цветы словно отражали утреннюю мысль Орис: свадьба – не конец, а самое настоящее начало. Она тут же поняла, что не найдёт варианта лучше.

Искоса она заметила, что Магрит смотрела на неё, будто она только что призналась, что тоже собирается укокошить своего мужа и всех его друзей заодно. Майрис же кивнула в ответ и, повернувшись, медленно побрела в сторону калитки. По пути она забрала прислонённый к забору дорожный посох, и, теперь уже опираясь о него, пошла куда-то своим путём. Орис проводила её взглядом, а потом вспомнила про необычно молчаливую цветочницу. Магрит замерла, неподвижная и онемевшая. Орис со вздохом помахала ладонью перед её лицом.

– Ку-ку! Крокусы покажи.

Цветочница моргнула, сфокусировав взгляд на Орис.

– Ты… ты что, возьмёшь цветы, что предложила Паучиха?!

Орис задумчиво закусила нижнюю губу, а затем протянула:

– Нууу, почему нет? Идея неплохая. И я люблю крокусы. К ним можно добавить мяту – вроде она говорит о мире и спокойствии в доме. И тогда букет будет ещё и ароматный. Ну чудно же!

Договорив, она обратила внимание, что Магрит вовсе не разделяет её радости, а, наоборот, смотрит всё с тем же ужасом и недоверием.

– Орис! Это букет, который тебе посоветовала Паучиха! Наверняка это несёт в себе проклятье для тебя и для Дарета! Возьмёшь такие цветы – и всё, либо брак развалится, либо… либо… – кажется, она начала задыхаться, слишком уж нелепо хватала ртом воздух. Орис хотела было дать ей бодрящую пощёчину, но Магрит резко пришла в себя и воскликнула: – Кто-то умрёт!

Тут Орис уже не сдержалась, закатила глаза и прикрыла лицо ладонью. Больше всего на свете сейчас ей хотелось сделать страшное лицо и закричать «Ты!», а потом безумно расхохотаться. Глубоко вздохнув, она расслабленно опустила руки, вернула лицу приветливое выражение и спокойно сказала:

– Магрит. Прекрати пороть чушь и покажи мне крокусы. Будь добра.

Цветы она рассматривала под немигающим взглядом выпученных глаз Магрит, наполненном таким неодобрением, что на секунду Орис решила было сдаться и остановиться на слюняво-влюблённых маргаритках. Но взяла вверх одна отвратительная черта её характера: Орис была упряма, и ей захотелось доказать, что всё это больной бред цветочницы. И она выбрала крокусы.

– Я принесу тебе свежий букет утром в день свадьбы, – сухо сказала Магрит. И Орис так же сухо кивнула. На том они разошлись.

Поход к цветочнице немного выбил Орис из колеи, но она быстро взяла себя в руки. Дорога её лежала в другую часть деревни, где, скрытый в зелени, стоял дом ведуньи Айки, матери её отца и её мудрой наставницы. Орис уже шагнула на тропинку, петляющую между кустов и утопающую в растениях, как вдруг услышала из тени голос:

– Рыська! Я знал, что ты придёшь скоро!

Она повернулась на голос, как будто бы недовольно щурясь, но на деле пытаясь спрятать улыбку. По правде, до этого момента Орис чувствовала себя неуютно. Несмотря на то, что внешне она держалась молодцом, образ отшельницы сложно было выкинуть из головы. Если кто-то и мог сейчас привести её в чувства, то это будущий муж. Но, несмотря на радость, она удержала себя в руках, приняла вид недотроги и строго напомнила:

– Дарет! Нам нельзя до свадьбы разговаривать! Примета!

– Вчера тебе это не мешало. А я соскучился.