Королевство плоти и огня - Дженнифер Ли Арментроут Страница 77

Я поняла его точку зрения, но не знала, достаточно ли будет всего, что я сделаю с этого момента, чтобы перечеркнуть мое молчаливое пособничество Вознесшимся.

– А пока ты стараешься разобраться в том, можешь ли загладить свою вину, полезно найти виноватых. В твоем случае и в случае Виктера виновные одни и те же.

– Вознесшиеся? – предположила я.

– Ты не согласна?

Вознесшиеся создали систему, в которую непреднамеренно встроились Виктер, я и все остальные, так или иначе став жертвами. Из-за ограничений, которые Вознесшиеся наложили на женщин, моя мама не умела защитить себя и меня. Люди отдавали детей ко Двору или в храмы, потому что Вознесшиеся втолковывали им, что это единственный способ умилостивить богов, а потом использовали ими же созданных монстров, чтобы подстегивать эти страхи. Господин Тулис сделал выбор сам, вонзив в меня нож, но его подвело к этому королевство Вознесшихся. Виктер не мог и слова возразить герцогу, иначе его либо навсегда удалили бы от меня, либо вообще покончили бы с ним. А меня…

Меня лишили свободы и держали взаперти, так что я ни с кем не могла поделиться своими подозрениями. И в основе этой системы стояла королева, которая так нежно заботилась обо мне. Это нельзя отрицать. Как нельзя отрицать и то, что эта система будет крепнуть и разрастаться, если только ее не сокрушат атлантианцы. Но даже лишенные возможности создавать новых собратьев, Вознесшиеся по-прежнему будут сильны, если останутся у власти. Если отец Кастила не пойдет на них войной.

Но война всегда затрагивает обе стороны. Потери бывают у обеих сторон, и их особенно много среди невинных. Многие из тех, кого освободит война Атлантии с Солисом, погибнут еще до того, как поймут, что всю жизнь прожили в цепях.

– Да. Виноватые – они, – наконец признала я, удивляясь тому, как сильно мы отклонились от темы.

Я убрала с лица выбившуюся прядку волос и прочистила горло.

– Итак, ты получил ответ, почему я такая тихая. Если бы я знала, что мои оскорбления и угрозы убедят всех в нашем соглашении, я бы всадила в тебя нож утром в пиршественном зале.

– Ну, я бы не заходил так далеко, – сказал он, стиснув меня. – Но можно я кое-что предложу? Я бы прекратил называть нашу помолвку соглашением или договоренностью. Это звучит слишком по-деловому. Как будто мы обсуждаем торговлю молочным скотом.

– Но разве это не соглашение?

– Я бы сказал, что наше соглашение очень личное. Поэтому нет.

– Между нами всего лишь соглашение. Ничего личного.

– Ничего личного? Так ли? – Его рука переместилась ниже, к пуговицам на моих штанах.

У меня перехватило дыхание.

– Да.

– Правда?

– Да, – прошипела я.

– Интересно, в прошлой ночи тоже не было ничего личного? – пробормотал он и поймал зубами мочку моего уха.

Я ахнула, расширив глаза. В крови разлился огонь от этого легкого покусывания. Медленно освободив чувствительное место, он усмехнулся и коснулся губами за ухом, а потом провел острыми зубами по моему горлу. Меня охватил бесстыдный трепет.

Все мои мысли разбежались. Вскипевшая кровь ревела в ушах, бурлила по всему телу, сжимала грудь и пульсировала между ног, куда его пальцы осмелились подобраться опасно близко. Они двигались этими маленькими кругами, задевая шов на моих штанах и потирая его в самом центре. Я невольно выгнула спину, и какая-то скрытая, безрассудная часть меня пожелала, чтобы эти пальцы опустились ниже…

– А сейчас? – повторил он. – Тоже не чувствуешь ничего личного?

Я отреагировала не раздумывая: врезала локтем ему в живот. Кастил выругался.

– Пожалуйста, не деритесь верхом, – крикнул откуда-то сзади Делано. – Мы не хотим, чтобы Сетти затоптал кого-нибудь из вас.

– Говори за себя, – раздался насмешливый голос Киерана.

Кастил выпрямился за моей спиной.

– Не волнуйтесь. Мы не свалимся. Просто любящий пинок.

– Не похоже, что любящий, – заметил Нейлл.

– Удар вышел слишком страстным, – тут же нашелся с ответом Кастил.

– Ты сейчас получишь любящий удар в лицо, – проворчала я себе под нос.

Кастил крепче обвил рукой мою талию и рассмеялся.

– Вот оно, злобное маленькое создание. Я так по ней скучал.

– Да ну тебя! – буркнула я.

Он наклонился ко мне и опять понизил голос:

– Возвращаясь к изначальной теме, наша помолвка выглядит гораздо достовернее, когда ты бьешь меня, чем когда сидишь тихо.

Я сдвинула брови.

– Такая помолвка кажется… совершенно неэффективной.

– Но ты так забавно делаешь ее неэффективной.

– Это… даже не знаю, что на это сказать.

– Ты просто должна быть сама собой, принцесса. Пары ссорятся. Бранятся. Большинство не доходят до кулаков и кинжалов…

– Большинство не начинают с обмана или похищения, – оборвала я.

– Правда, это привело к кинжалам и кулакам, но люди, которые влюблены в такой степени, чтобы жениться, – те, которых окружающие начинают считать парой еще до того, как они сами это поймут, – никогда не действуют как один человек, как одна личность и одна воля. Они бранятся. Они спорят. Они не соглашаются. Они мирятся. Они разговаривают. Они приходят к согласию. Но идеальными они никогда не бывают.

– Ты хочешь сказать, что мы должны браниться и мириться? – спросила я, потому что никто, глядя на нас, на то, как мы себя ведем друг с другом, не решит, что мы безумно влюблены. Скорее подумает, что мы сумасшедшие.

– Я хочу сказать, что не существует единой манеры поведения в отношениях. Нет учебника, где написано, что нужно делать и как себя вести, за исключением угроз кинжалом. Я беру обратно свою шутку насчет неэффективности.

– Хвала богам.

– Я просто хочу убедиться, что ты это поняла, поэтому, когда ты будешь свободна и если решишь уехать…

– Если? Ты имел в виду, когда я уеду?

– Да. Прошу прощения, – поправил он. – Когда ты уедешь, и отправишься в мир, и найдешь себе партнера, который никогда не обманывал…

– И не похищал меня?

– …и не похищал тебя, не будет необходимости пускать в ход кинжал или кулаки. Будут только поцелуи и обещания быть вместе до последнего дыхания и даже после смерти. Вот чего ты заслуживаешь от того, кого выберешь.

Я не знаю, как это расценивать – то, как он говорит о том, что я… что я полюблю кого-то другого… полюблю кого-то по-настоящему. В животе разлилась кислота.

– Дело в том, что ты ничего не испортишь, если будешь злиться, – сказал он. – Ты не сделаешь ничего неправильного. Все пары разные. Некоторые шепчут друг другу на ухо ласковые слова. Другие изводят друг друга, им нравится быть тиграми в игре в кошки-мышки. Мы как раз такие. Или кажемся такими окружающим. Это будет нетрудно при той страсти, что существует между нами, и если ты попытаешься солгать и сказать, будто ее нет, просто знай – это спровоцирует меня доказать, что я прав.