Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская Страница 76

– Не сейчас, Агравейн. Я замужем.

– Твой брак освящали Нелла Сирин или Таланар Тайи?

Шиада молча покачала головой, с легкой улыбкой, обманутая его бархатистым голосом и успокаивающим огнем почти золотистых глаз.

– Тогда это не брак, – заявил мужчина и впился губами в губы Шиады. Женщина, превозмогая всю себя, попыталась его оттолкнуть:

– Агравейн, уходи.

Мужчина не слушал, целуя прекрасную тонкую шею:

– Остановись! Так или иначе, мы оба в браке…

Железногривый отстранился, удерживая женщину за плечи и заставляя смотреть себе в глаза:

– Он никогда не поймет и не примет тебя, Шиада. В отличие от меня.

– В отличие от тебя, он мой муж.

Агравейн принялся вновь целовать шею, лицо, руки жрицы.

– Жрицы сами выбирают отцов своим детям. Ты – жрица, – проговорил он севшим голосом.

– Праматерь, Агравейн! – тихонько взмолилась женщина. – Нас увидят!

– Тем лучше – Берад откажется от тебя, и ты сможешь уехать со мной. Пока Нелла не сменит гнев на милость.

– Я не могу так!

– Можешь.

– Уходи!

Агравейн и не подумал отрываться от занятия.

– Умоляю, Агравейн, уходи!

– Ни за что.

– Тогда уйду я. – Вырвавшись из рук мужчины, не оборачиваясь, она побежала обратно в замок. Агравейн не стал гнаться следом – грубо выругавшись, уронил на ладони лоб, почти сразу встал и пошел в противоположном направлении. Все равно куда, главное – идти, и не в ту сторону, куда убежала Шиада…

«Вот он, мой соперник, – с иронией думал Берад, наблюдая за женой с одной из лоджий замка. – Молод, силен, красив, к тому же язычник и наследник трона. Одна беда – живет в дюжине дней пути по сухому тракту. И рядом – я, старый, весь в шрамах, еще и христианин. Пожалуй, у нас только одно сходство: нам не достичь желаемого – у меня есть женщина, за право обладания которой все мужчины, включая этого ублюдка, готовы продать дьяволу душу, но нет ее любви; у него – есть эта любовь, но нет Шиады».

Вернулся внутрь замка и пошел в отведенный покой, размышляя по дороге, как не открутить Шиаде рук за такую сцену. Пусть даже она отказала выродку – она позволила Агравейну то, чего не позволял себе сам Берад и чего, если уж быть до конца честным, не позволяла ему жена.

Шагнув в спальню, он встретился с супругой глаза в глаза.

«Он все видел», – мгновенно поняла жрица, ничего не сказав.

В тот же вечер посыльный принес госпоже герцогине письмо от верховного друида Таланара. Развернув запечатанный листок, Шиада прочла:

«Темна твоя ночь, благословенная Матерью Сумерек! Передаю тебе его слова: «Те женщины, о которых ты говорила, Шиада, женщины, с которыми я спал, – это был их собственный выбор отдаваться мне. То, что сейчас происходит в твоей жизни, в такой же мере твое собственное решение. Да убережет тебя Праматерь».

Смяв бумагу, женщина бросила ее в огонь камина и вцепилась в пульсирующий висок. Щека под ним до сих пор ныла – рука у Берада тяжелая.

Следующие сутки Гвинет ходила за госпожой, как никогда прежде. Лихорадка Шиады спадала с трудом.

Гвинет вышла за горячей водой, а Берад подвинул стул к кровати жены и устало вздохнул – она доконала его. Он утратил всякие надежды подступиться к Шиаде и, говоря честно, уже не был уверен, что хотел этого.

Этим утром он сорвался – да и кто не сорвался бы, застав жену целующейся с другим?! – и, кажется, впервые по-настоящему ударил ее. Шиада не сказала ни слова, бесстрастно сверкнув глазами. Невозмутимость жрицы заставила герцога остановить занесенную для повторного удара руку – пора признать, Шиада никогда не лгала ему. Еще в первые дни их знакомства она сказала, что принадлежит только Праматери и себе. Освященный церковный алтарь и брачное ложе не приблизили Лигара к жене. Как и нечто неведомое ему, случившееся когда-то в конюшнях Кольдерта, не приблизило к ней Агравейна.

«А жаль», – в сердцах подумал Берад. Одно дело бороться с другим мужчиной. Каким бы он ни был богатырем, красавцем и принцем, он всего лишь человек и в вопросах брака точно не мог состязаться с самим Лигаром. Но как сражаться с Той, в которую он даже не верил?! Что это за Богиня, которой жена отдала себя на заре лет и к которой тянется тем сильнее, чем больше проводит времени у Бирюзового озера? Что это за сила? И сила ли? И – неужели?! – она… она и вправду существует?

«Дерзкая маленькая девчонка, что она могла знать о супружестве?» – рассуждал Берад в первые дни брака. Он-то с высоты прожитых лет точно знал, стоит дать женщине ребенка – и никуда она уже не денется, ибо матери готовы на все ради тех, кого выносили и родили. Но с каждым днем, прожитым под одной крышей с медноволосой жрицей, Берад все больше задавался вопросом: а женщина ли она вообще?

Прошел всего день. Шиада – как и несколько дней назад – положила свою руку на изгиб локтя Лигара и, безжизненно растянув губы в улыбке, прошествовала с ним в тронную залу. Роскошная, в темно-зеленых тонах, убранная смарагдами в золоте, она заставляла мужа гордиться собой. Только некая величавая бледность жрицы подсказывала Лигару, насколько жена еще нездорова.

Супружеская чета рассыпалась в поздравлениях королевской семье. На пиру в честь рожденного Виллиной Норана все Страбоны выглядели по-настоящему счастливыми. Шиада, следуя молчаливому приглашению Нироха, склонилась над колыбелькой, из которой вот-вот должны были унести виновника торжества.

«Праматерь, какой крошечный», – мысленно улыбнулась жрица и, тихонько запев, расцвела:

– Светлоликой Тинар, ты принес на алтарь Первость,

Память, Долг и Любовь, Честь и Верность.

Не однажды восставший из ветви священной Сирин,

Ты явился из рода седого мудрейших в мире,

Ты – отец и сын, судия, палач и мудрец,

Принимай твоих предков счастливых плач и венец.

– Спасибо тебе, жрица, – проговорила принцесса с застывшими в глазах слезами.

«Надо же, – подумала Шиада, – сколь немногое ее трогает».

– Не благодари, госпожа, – обернулась жрица к довольному принцу. – Я рада за тебя, кузен, Норан станет хорошим человеком и выдающимся правителем. – «Если вырастет».

В противоположном конце зала старец Таланар вскинул голову. Но нет, Шиада уже отогнала видение. А может, друиду просто почудилось? Чего не послышится в человеческих головах при таком-то скоплении народу?

– Тебе следует лучше приглядывать за женой, – прогремел Ронелих, обмениваясь с Берадом крепким рукопожатием, когда герцогские семьи встретились. Отцу Шиада не сказала ни слова.

«За такой присмотришь», – недовольно подумал Лигар, промолчав.