Дар жизни - Галина Гончарова Страница 75

Криталь Верандуа постучался в мое окно поздно ночью.

С-скотина! Мало того, что день испортили, так еще и выспаться не дадут?!

– Да!?

– Госпожа Ветана, можно?

– Можно, – проворчала я. А куда денешься?

В руках у Криталя оказался здоровущий букет цветов и коробка конфет. Дорогущие… сто лет таких не пробовала.

Кажется, я его уже простила.

– Госпожа Ветана… простите меня. Нас с Арзелем. Пожалуйста…

Я вздохнула.

– Какие планы у вашего герцога?

– Н-не знаю, госпожа Ветана. А…

Я сообразила, что Криталь ничего не знает о приказе непосредственного начальства, и вздохнула.

– Ваш герцог приказал мне завтра явиться в казармы. К сержанту Лоури.

Криталь потер лоб. Подумал. Мыслительный процесс, видимо, шел с трудом и нуждался в стимуляции, поэтому парень потер еще и затылок.

– Госпожа Ветана, я не знаю.

– У вас есть лекари? В гвардии?

– Да. Но всего двое.

– А требуется больше? – прищурилась я.

Слово за слово, я вытащила из Криталя всю гвардейскую историю.

Что такое гвардия?

Это личная охрана короля. Кстати, гвардейцев не так много. Всего двести человек. Сто конных, сто пешцев. Отличительный признак гвардии – плащ, всегда одного и того же цвета. Сине-белый.

Коронные цвета, морские, говорят, их еще Алетар Раденор выбрал.

Синий, белый, золотой.

Конная рота по традиции, считается более почетной, служба в ней дороже, там ведь требуется хороший конь, выученный особым образом. Это себе не каждый может позволить.

Поэтому конники смотрят на пешцев… ну, не то, чтобы с презрением, но без уважения.

Пешцы же не любят конников за высокомерие и надменность.

Ссоры вспыхивают между этими двумя группами с завидной регулярностью.

Дуэли… да, тоже случается.

По традиции, в гвардию идет «алмазная молодежь». Короли во все времена пытались изменить эту традицию, но потом плюнули и смирились. Зато столько заложников под рукой!

Обратная сторона медали – привести гвардейцев к порядку было очень и очень сложно.

Королю этим заниматься времени нет, а командующий гвардией должен быть личностью. Иначе…

Сыновья герцогов, например, не станут подчиняться сыну барона.

А сын маркиза – сыну графа.

То есть для любого капитана гвардии этот пост превращался в постоянное подтверждение своих способностей. И это если обходилось простым выяснением отношений. А уж если подключалась вельможная родня…

Обычно после пары лет службы капитаны гвардии просились куда подальше от двора. На границу, например.

Противоречие?

Да еще какое!

Гвардия, которая должна быть опорой короля – и вдруг… такое.

– А лекари-то там зачем нужны?

Если я правильно понимала суть вопроса, все это высокопоставленное стадо должно было или ломиться к придворному магу, или, на худой конец, пользоваться услугами своих семейных лекарей.

Криталь еще раз почесал затылок – и развел руками.

– Не знаю.

* * *

В ворота казарм я входила злая, как шершень.

Видит Светлый, если я сейчас на ком-то сорвусь… ладно! Сама покалечу, сама и вылечу!

Вот!

Казарма для гвардейцев не дом, а место службы. Живут они кто по родовым особнякам, кто по частным квартирам, здесь обретаются только самые бедные, кому титул остался да фамильная спесь. Только все равно шумно, людно, лакейно и ливрейно, аж в глазах рябит.

Первого же пробегающего мимо лакея я поймала за отворот ливреи.

– Мне нужен сержант гвардии Элетон Лоури.

– Эммм… госпожа…

– Госпожа Ветана.

– Я…

– Вы сейчас меня к нему проводите. Или я сообщу герцогу Моринару ваше имя, – одно упоминание о «белесом палаче» привело лакея в чувство. Хоть кракен приползи, если он ссылается на герцога, перед ним будут на задних лапках плясать.

Я шла вслед за лакеем, пока дорогу нам не преградили трое дворян. Пришлось остановиться. Лакея они пропускали, а вот меня блокировали плотно.

– Господа? – получилось в меру спокойно и в меру надменно.

Я смотрю на дворян, как на новый экземпляр таракана. Три таракана.

Один – лет двадцати пяти, высокий и тонкий, весь словно лист бумаги в профиль, угловатые движения, темные волосы – и то кажутся острыми на ощупь, темные глаза смотрят колко и холодно. Второй – настоящая девичья погибель, очаровательный юноше лет семнадцати с роскошными золотистыми локонами, голубые глаза светятся почти детской наивностью, улыбка сияет на красивом лице, тонкие пальцы украшены рубиновым кольцом и с привычной небрежностью лежат на рукояти шпаги. Третий – обаятельный медвежонок. На вид ему лет двадцать – двадцать пять, сложно сказать точнее, он наверняка выглядит моложе. Каштановые локоны, карие глаза, пухлые щеки, плотная (почти полненькая) фигура под плащом. Но учитывая, что никто другой не пристал к нам, а вот эти трое отметились – наверняка впечатление обманчиво. Для себя отмечаю их, как «тонкого», «красавчика» и «медвежонка». «Тонкий» начинает первым. Заводила по возрасту – или по характеру? Или просто его выставили вперед?

– Олли, смотри, какая бабочка к нам залетела?

– Траурница?

– А может, это вовсе даже гусеница?

Намек на мое простенькое коричневое платье с белой оторочкой. Но не наряжаться же сюда? Вот еще не хватало!

– Надо просто снять платье и посмотреть.