Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 70

— А там куда?

— В «Цирк», я полагаю.

— Мы не боимся привести туда плохих ребят? —спросил Натэниел.

— Джейсон уже говорил, что почти все знают, где уМастера города дневная лежка. Кроме того, крысолюды до сих пор там, и почти всеони — бывшие наемники или вроде того. Я позвоню предупредить Бобби Ли и спрошуего мнение.

— Насчет чего? — спросил Калеб с заднего сиденья.Глаза его все еще были шире обычного, и от него пахло страхом, но он не смотрелна сидящего рядом с ним волка. То, чего он боялся, было не так близко.

— Насчет того, хватать ли нам их или повернуться иехать за ними.

— Хватать? — спросил Калеб. — А как?

— Пока не знаю. Зато я знаю, что насчет хватать противникая знаю гораздо больше, чем насчет следить за кем-то, чтобы посмотреть, кудаприеду. Я на самом деле не детектив, Калеб. Я могу обнаружить разгадкупреступления, если споткнусь об нее, или высказать мнение о предполагаемомпреступнике-монстре, но я склонна к работе более прямой, чем работа детектива.

Он не понял.

— Я истребительница, Калеб. Я убиваю монстров.

— Иногда их надо выслеживать, чтобы убить, —сказал Натэниел.

Я посмотрела на его серьезный профиль, на глаза, следящие задорогой, на руки на руле, точно на двух и десяти часах. Он целый год несобрался получить права. Если бы я не настояла, их бы у него и сейчас не было.

— Верно, но этих я хочу не убивать, а допросить. Я хочузнать, зачем они за нами едут.

— Я не думаю, что они это делают, — произнесНатэниел.

— Как это?

— Синий джип не выехал за нами на хайвей.

— Наверное, они поняли, что мы их засекли.

— Или, как все, знают, где спит Мастер города. И потомуего подружку найти нетрудно.

Это все Натэниел сказал спокойным голосом, глядя на дорогу.Но он знал, как мне не по душе быть подружкой Мастера и в любом случае — чтобыменя так называли. Честно говоря, в его словах был смысл. Если ты знаешь, с кемобъект встречается и где этот кто-то живет, то ты сможешь обнаружить объект. Ая терпеть не могу, когда меня вычисляют.

Мохнатая голова Джейсона просунулась из-за спинки моегосиденья и потерлась о плечо, а грива пощекотала щеку. Я погладила эту башку, недумая, как если бы он был собакой. Но как только я его коснулась, голод охватилменя с макушки до пят. Волосы на теле встали дыбом, будто кто-то пыталсявползти сзади в череп, потому что шею защекотало невыносимо.

Мы с волком обернулись одновременно и уставились на Калеба.Если бы мои глаза могли превратиться в волчьи, то в этот момент так и случилосьбы.

Калеб был в ужасе. Я думаю, если бы он продолжал сидетьтихо, все было бы нормально, но он не смог. Он опустил руки, закрывавшие почтиголую грудь, и пополз прочь по сиденью.

Джейсон зарычал, и меня сбросило с сиденья на пол в заднемотсеке раньше, чем я успела бы подумать: отстегиваться в мчащемся автомобиле —неудачная мысль. И одна эта мысль уже могла бы вернуть меня на место, но Калебпопытался сбежать. Он бросился на сиденье, а мы с Джейсоном — за ним. Как водатечет под гору.

Мы не стали его прижимать к месту, только сели вокруг него.Калеб был тесно зажат в грузовом отсеке, руки он прижал к груди. Он пыталсязанимать как можно меньше места — наверное, он знал, что коснуться сейчаского-нибудь из нас будет плохо. Джейсон сидел на корточках, оскалив клыки ииспуская из пасти чуть слышное рычание. Оно без слов говорило: «Не шевелись,твою мать, не шевелись!»

Калеб не шевелился.

Я стояла перед ним на коленях и видела только пульс,бьющийся на шее, вырывающийся на волю. И я хотела его выпустить.

И вдруг я ощутила запах леса, деревьев и волчьей шерсти — неДжейсоновой. Ричард дохнул сквозь мой разум сладковатым облаком. Я увидела егоу себя в ванне за много миль отсюда. Рука, темнее того загара, который был уРичарда почти весь год, держала его поперек груди. Джемиль был усердным Хати идержал своего Ульфрика, не давая утонуть. Он делал то же, что раньше делал дляменя Джейсон, только без секса. Ричард малость гомофоб. Он не любит мужчин,которые говорят ему, что любят мужчин, особенно если этот мужчина — он. Мнездесь трудно бросить в него камень — у меня так же примерно с женщинами. Какаябы я ни была искушенная, но постоянно забываю, что другие женщины могутпризнать меня привлекательной. И всегда это застает меня врасплох.

Лицо Джемиля было чуть выше лица Ричарда, но в этом будтосне только Ричард был виден ясно. Я увидела проблески его тела в воде прислабом свете свеч. У ликантропов иногда возникает светобоязнь, и потому негорел яркий верхний свет, но при свечах вода казалась темной и сильнее скрывалаРичарда, чем мне хотелось бы. Я почувствовала себя так, будто метафизическиподглядываю в замочную скважину. Но мой голод было так легко перевести в другойвид голода, как это бывало всегда.

Ричард поднял на меня глаза, и от вида его лица, лишенногорамы волос, у меня перехватило горло. Я хотела спросить: зачем? Но он заговорилпервым. Впервые мы говорили мысленно, и меня это удивило. Я знала, что сЖан-Клодом это мы можем, но не знала, что можем и с Ричардом.

— Это голод мой, Анита, я прошу прощения. Как-то этосоздание лишило меня контроля почти полностью.

Я удивилась, что он говорит о Матери Всей Тьмы, но потомпоняла, что он имеет в виду Белль Морт.

Я глядела в испуганные глаза Калеба, и меня все время тянулосмотреть ниже, на шею, ниже, на грудь, на живот. Он тяжело дышал, был настольконапуган, что пульс бился у него в животе, вибрировал по полоске волос, уходящейв штаны. Мягкий и нежный живот, и в нем много мяса.

— Анита! Анита, слушай меня! — позвал Ричард.

Мне пришлось моргнуть, чтобы избавиться от видениятрепещущей плоти Калеба, и вдруг я яснее увидела образ Ричарда, чем то, чтобыло передо мной.

— Что? — спросила я мысленно, не произнося вслух.

— Ты можешь превратить этот голод в секс, Анита.

Я замотала головой:

— Калеба я скорее съем, чем трахну.

— Ты никогда никого не ела, иначе бы не сказала такого.

С этим я не могла спорить.

— И ты всерьез говоришь, будто согласен, чтобы я еготрахнула?

Он задумался. Вода играла в свете пламени, а тело егошевелилось. Мелькнуло колено, бедро.

— Если выбор между сожрать его или поиметь — то да.

— Ты даже с Жан-Клодом не хотел меня делить.

— Мы больше не встречаемся, Анита.

Ах да.

— Извини, забыла на минуточку. — Укол боли как отзадетой полузажившей раны помог мне думать чуть яснее. — Джейсон в волчьейформе, Ричард. Я не собираюсь покрываться шерстью.