Прайд. Кольцо призрака - Олег Попович Страница 7

Для меня нет большего счастья, чем быть с тобой всегда, без конца, без края, только о том и мечтаю, раз тут, на земле, нет спокойного угла для нашей любви, ни в городе, ни в Таиланде, ни в Африке, так лучше нам найти могилу, глубокую и тесную, и мы с тобой обнимем друг друга крепче тисков, я спрячу голову у тебя на груди, а ты у меня, и никто никогда нас больше не найдет.

Я жила у Павла! Господи, какая пицца? Мой день рождения. До него еще целый месяц. Орхидеи. Как ты мог танцевать с Мадам? Она и не была у меня никогда. Ни разу. Этого не могло быть. Этого не было. Так с ума сойдешь».

Ирина с опаской прошла к корзине с бельем. Замерла, до боли прикусив губу. На самом верху лежала рубашка Павла, пестрой тропической расцветки, та, что она сама выбирала ему в Таиланде. Вся измазана бурыми застаревшими пятнами. «А это что под рубашкой? Чье-то платье. Не мое. Два тигра. Вместо глаз – алые бусины. Я бы такое сроду не купила. Это чужое платье. Откуда оно здесь? Орхидеи? Танцевал с Мадам?»

Ирина словно увидела тонкую руку. Мягкую, без костей, руку Аллы. Рука тянется, тянется, подает Ирине черное платье с тиграми.

Ирина с тоской обвела глазами комнату, пытаясь оживить намертво погасшую память, оживить эти призраки, заставить их дышать, двигаться в обнимку под музыку.

«День рождения. Мой день рождения. А кто приходил? Неужели и Алла была? Какое сегодня число? Я все перепутала».

Звонко шлепнула тапками, быстро сбежала по лестнице вниз к почтовому ящику. «О-о! Сколько рекламы скопилось. Счета, счета».

Вернулась. Упала в кресло. Сердце как будто кто-то ножницами стрижет. Вжик, вжик. «Июль, июль! На всех счетах равнодушными буквами АВГУСТ: тринадцатое, десятое, пятое. Но ведь я знаю точно: сегодня седьмое июля. Паша сказал «пятница», седьмое! Мне надо в офис. Горящие путевки зависли. Нет, я уже с работы. Что со мной? Больна? Нет! Я здорова. Розовые руки, паучок синяка выше локтя… Откуда синяк?»

Белые занавески, полные перегретого воздуха, туго надулись парусом и вплыли в комнату. Потом провисли, опадая.

Шевелясь, окутали кресло, чью-то голову, плечи, квадратные колени.

– Ай! – Ирина в испуге отскочила, прижав черное платье с тиграми к груди.

Там, в кресле, кто-то сидит. Вот две ноги в черных начищенных до блеска ботинках. «В такую жару ботинки!» Большая широкопалая рука появилась из-под занавески, с некоторой досадой отвела складки тюля в сторону.

Плоское лицо из чего-то мягкого, словно из воска. Желтоватое, отечное, расплывчатое. Волосы белесые, зачесаны назад.

– Простите великодушно. Дверь была открыта, вы бегали за почтой, а я поднялся на лифте. Позволил себе зайти. – Голос спокойный, гладкий, будничный. – Разрешите представиться, Николай Андреевич. Вот документик. Полюбопытствуйте!

Ирина судорожно проглотила сухое дыхание. «Кто он? Зачем? Остальное потом, потом…»

Николай Андреевич помял руками податливо мягкое лицо. Вылепил из него что-то поприличнее, интеллигентно-усталое. Открыл черно-синюю книжечку с твердыми уголками. Привычно вздохнул. Чуть помедлил, держа книжечку открытой. Убрал в карман. Все без спешки, без суеты, с любовью к самому действию.

Ирина, затаив дыхание, уставилась ему в лицо.

– К сожалению, заранее знаю: мой визит, так сказать, не вызовет радости. – Словно извиняясь, развел руками. Пальцы тупые, грубые, выпуклые ногти. – Но это не отнимет у вас много времени. У меня всего несколько вопросов – долго вас не задержу, Ирина Николаевна.

«Из органов, – обмерла Ирина. – Оттуда. Это только говорят, что там сейчас все по-другому, а на самом деле…»

– Мне поручено. Веду дело. Шестого июля… в пятницу…

Ирина слушала как в забытьи, будто над головой сомкнулась тяжелая вода и вкрадчиво-сонно качаются волны.

– Насколько я в курсе… – продолжал Николай Андреевич. – Да что вы так волнуетесь? Успокойтесь, пожалуйста! Пока ничего определенного… – Устойчивые, крепко поставленные слова. – Ирина… Позвольте мне вас так называть? – И в ответ на ее невнятный кивок. – Мне поручено дело Аллы Семеновны Таранец. Вы ведь с ней знакомы, не правда ли?

Ирина не ответила. Пальцы сцепились намертво, не разжать.

– Знакомы, знакомы. Насколько я информирован. Даже очень хорошо были знакомы.

– Почему были? – спросила, замерев, остановив дыхание и даже сердце, чтобы не прослушать ответ.

Николай Андреевич с сочувствием спросил:

– А ведь вы ушли из офиса Павла сразу после того, когда там стала появляться Алла Семеновна и у них пошли совместные сделки? Сейчас, как известно, вы работаете в турфирме, так сказать, поменяли недвижимость на что-то радикально другое.

– Н-ну… – нерешительно возразила Ирина.

– Именно «Ну!» – почему-то обрадовался Николай Андреевич. – Такое неопределенное и, главное, ни к чему не обязывающее. Маленькое «Ну». Но всегда оно. – Тут он неожиданно нахмурился. Лицо его обрело гипсовую твердость. – Видите ли, дорогая Ирина, дело в том, что шестого июля Алла Семеновна исчезла. Никого не предупредив, не оповестив. Так сказать, исчезла вполне таинственно и бесследно.

– Пропала…

Николай Андреевич бросил на нее быстрый испытующий взгляд.

– Вернее, шестого июля ее видели последний раз, по нашим сведениям. Пропала, как вы говорите, а не исключено, что ее… убили.

– Убили? – с трудом повторила Ирина, мучительно напрягая слух сквозь вибрирующий гул в голове. – Как вы сказали? Нет, как это? Вы что?

– А вот так. Сразу не хватились. Пятница, знаете ли. Но прошел уже месяц, тело не найдено, так что пока одни только предположения. Но в наше-то время! В ушках что-нибудь такое-этакое. Пирсинг на пупке с бриллиантиком. На пальчиках тоже. Уж сколько мы этих пальчиков находим: не могут снять колечко – по пальчикам вжик! – Он внимательно посмотрел на нее. – И вообще, мало ли что, мало ли что… Однако позволю себе продолжить. Тело пока не найдено. Это одновременно настораживает, но и ставит под сомнение предполагаемый нами прискорбный исход. Словом, соображений тут много. И поверьте, скрывать от вас я ничего не собираюсь. В ответ же надеюсь на взаимную откровенность. Посему… Я постараюсь…

– А мне ничего не надо…

Николай Андреевич нетерпеливо махнул перед собой своей толстой ладонью.

– Ну, давайте скажем честно. Отношения с Аллой Семеновной у вас сложились не простые. Прав я или нет?

«Вот не могу дышать, и все. На горле чья-то железная рука. Сдавила. Сейчас задохнусь».

– Да, ситуация деликатная. Алла Семеновна и вы…

Сидящий в кресле вроде даже засмущался. Сдвинулся на самый край, наклонился вперед, вроде бы извиняясь. Заторопился, обкусывая фразы:

– Не смею касаться. Павел Евгеньевич… Вторгаться тем более. Сфера интимности. Однако вернемся к нашей проблеме. Ну, проблема – это громко сказано. Так, скажем, проблемка.