Работа для рыжих - Юлия Фирсанова Страница 69

— Тебе понравился запах какой-то из моих вещей? — мягко спросила я.

Кот перевел на меня задумчивый, с сердитыми искорками взгляд. Сочтя молчание знаком согласия, предложила:

— Давай посмотрим что. Если смогу, подарю.

«Мурзик» прищурился и сел у сумки: дескать, начинай, а там разберемся. Я открыла молнию и начала выкладывать один за другим предметы: расческу, помаду, ножик, карандаш, пакетик с прокладкой, ручку, резинку для волос, если потребуется спешно подобрать лохмы, пакетик с лекарствами, блокнотик… Киллеры-телохранители, Фаль, подобравшаяся поближе свинка-оборотень и кошак созерцали представление со все возрастающим интересом. Чего это они? А, ну да, кое-какие из вещей я с Земли прихватила, им они, наверное, кажутся экзотикой!

— Твоя сумка заколдована на расширение? — выпалил Киз.

— Нет, чары только на сундуке, а это самая обычная женская сумочка из… как вы говорите, техномира. Даже не фирменная. На базаре покупала со скидкой, — пожала я плечами.

— Тогда как в нее все это помещается? — Мужчина недоверчиво смерил глазами приличную горку совершенно необходимых женских вещиц и опустевшую на две трети сумку.

— А кто его знает, укладывается как-то, — улыбнулась я. — У женщин, как заверяет реклама и доказывает реальность, свои секреты.

И тут кот издал протяжный тоскливый мяв. Вздрогнули все, а киска ткнулась носом в полураскрытый мешочек. Так вот чего пилка сразу не доставалась, за завязки зацепилась и распустила их! Внутри отчетливо проблескивало брачное ожерелье. Зверь замер. Почему-то в голове закружились дурацкие мысли о псах, умирающих на могилах хозяев и оставленных на вокзалах, а рот сам собой раскрылся для вопроса:

— Ожерелье носила твоя хозяйка?

Кот очнулся, в глазах его, вот уж воистину зеркалах души, ярость, растерянность, недоумение кружились в беспорядочном вихре. Пришлось прояснить ситуацию и кратко отчитаться в том, как я докатилась до жизни такой и таскаю в личных вещах чужие побрякушки. Да поскорее, пока меня на ленточки коготочками не порвали.

— Эта вещь сегодня нашлась в шкатулке смотрителей, которую мы открыли магическим ключом. Я пообещала людям попробовать отыскать владелицу брачного ожерелья. Но если ты думаешь, что у тебя это получится лучше, возьми.

Зверь беспомощно заморгал и жалостливо мяукнул.

— Ты не знаешь, где ее искать, да?

Мяв прозвучал как согласие. Я поразмыслила чуток и предложила:

— Давай я отдам тебе ожерелье и попробую сделать так, чтобы ты смог почувствовать, где искать хозяйку. Хочешь?

Зверь возбужденно дернул хвостом и осторожно подцепил лапой украшение. А потом на морде отразилась напряженная работа мысли. Кот явно желал забрать вещь с собой, но удобного способа перемещения придумать не мог.

— Шнурок длинный, мешочек запросто на шею повесим, — ободрила я котофея и достала замечательный красный карандаш.

Не знаю уж, из чего его делали в лесах, где ныне правили мой друг Лакс и его нежная половина, а только писал карандаш на чем угодно. Во всяком случае, на любой поверхности, с какой я только ни экспериментировала. Вода и воздух не в счет. Почесав для пущего сосредоточения за ухом, я быстро, пока не сбежало нахлынувшее вдохновение, нарисовала рунескрипт. Если по-русски, последовательность рун. Кано для поиска, райдо и тейваз для направления и указания пути, феху — как знак собственности и желаемый итог. Красивые сами по себе строгие и стройные знаки вдобавок просияли красно-золотым, прежде чем утвердиться невинной надписью на эльфийском мешочке с брачным ожерельем.

Кошак обнюхал тару, особенно внимательно место начертания рун, и склонил лобастую голову, чтобы мне удобнее было надеть шнурок. Я повесила мешочек на шею лохматому красавцу и предложила:

— Попробуй теперь почувствовать, где находится та, которую ты ищешь.

Большой зверь зажмурил глаза и замер эдакой статуей имени самого себя. Абсолютная неподвижность (даже бока не колыхало дыхание, а шерстинки шевелил лишь ветерок) спустя несколько мгновений взорвалась бешеным движением. Кот прыгнул с места вправо и исчез в кустах, расположенных около артефской дороги. Для этого конкретного зверя охранная магия препятствием не являлась, и вздумай он поразвлечься охотой на проезжающих человечков, переполох мог выйти знатный.

Киллеры тихо и прочувствованно выматерились сквозь зубы. Фаль, устремившийся следом за котиком (проверить, куда это тот понесся) вернуться еще не успел.

Убирая вещи назад, в сумку, я уточнила:

— Вы чего злитесь?

— Этот зверь, Оса, использовал чары. Он мог напасть в любой момент, а мы и думать о том, чтобы достать оружие, были не в силах, — покачал головой Гиз.

— Он никого не поранил и не обидел, чего переживать-то? А что до чар и оружия, может, котика когда-то хозяйка заколдовала, чтобы его самого никто не покалечил с перепугу. Или у него это защитный врожденный дар наподобие мимикрии, — пожала я плечами. — Люди часто боятся больших животных и наносят упреждающий удар даже тогда, когда драться совсем не нужно. И я рада, что вы не могли причинить вреда пушистику.

— Пушистику? Ну-ну, — процедил Киз, отвернувшись к догорающему костру. Тушение огня, видать, казалось ему более нужным делом, чем беседы с безумной девицей.

Дэлькор звонко заржал и лизнул меня в щеку в знак полной солидарности. За котом он, как и я, наблюдал с интересом и без тени страха, какой мог бы испытывать как непарнокопытное к хищнику. Наверное, конь симпатизировал коту как одно магическое разумное животное другому, а в такой области классификация по роду питания принципиальной не считается.

Фаль, вернувшийся из разведки за минуту-другую, доложил:

— Кот по дороге побежал! Быстро-быстро, — и добавил с удивлением и почти обидой: — Он быстрее меня!

— Ого! — присвистнул впечатленный Гиз: двигаться на четырех лапах стремительнее летящего сильфа воистину мог только волшебный зверь!

Обед закончился, кострище Киз залил водой. После сборов сушняка вместо изведенного на приготовление обеда и помывки посуды ничто нас на поляне не держало. Мы продолжили путешествие.

Сильф, загоревшийся желанием показать цветок-медонос — пищу синалек — решил исполнить обещанное и умчался на поиски каллий. Крупных млекопитающих, как волшебных, так и самых обычных, больше не попадалось, да и не слышалось. Птичий пересвист, лучики яркого солнышка, стрелками бьющие сквозь листву и превращающие дорогу в кружево света и полутени, запах лесной свежести, теплая спина Дэлькора, шелк его гривы под пальцами, спина Гиза впереди… Я вбирала в себя эти мирные ощущения и улыбалась. Жизнь прекрасна, и эти конкретные мгновения — особо!

— Вот, Оса! Вот! Нашё-о-ол!!! — восторженный клич Фаля раздался откуда-то сверху и слева. Сильф придэлькорился в районе гривы и, донельзя гордый собой, вручил мне, держа двумя руками, огромный, больше собственного роста, ярко-фиолетовый цветок-колокольчик на довольно тонком для такой громадины стебле.