Выбор Шутника - Тамора Пирс Страница 68

— Инструменты выбираешь за их сноровку и умения, а не за внешний вид, — прокаркал ворон с ближайшего дерева. Он слетел с ветки и присел на край бочки. — Самый лучший кузнечный молот обычно покрыт выбоинами и царапинами.

Как и в снах Али, Киприот-ворон имел на каждом пальце по кольцу с самоцветом и ожерелье на шее. В Зрении Али он весь светился.

— Значит, ты и вправду избрал эту девицу, — сказала Окобу.

Киприот пригладил перья.

— Хватит спорить со мной, иначе я оставлю вас всех луаринам из Раджмуата. Ты, может быть, считаешь, что Орон был плохим королем? Да он покажется невинным ягненком по сравнению с Хазарином, Имаджан, Рубиньяном и Броно, уж поверь мне. Если вы хотите изменить свою жизнь, то делать это надо сейчас. Пришло время Цепи.

— Что это за Цепь? — спросила Али.

Киприот повернул клювом кольцо на одном из пальцев. Ответил Али Улазим.

— Это моя мать и ее друзья, — сказал он, с вызовом глядя в глаза старухи, — несколько колдунов и колдуний-рэка, которые живут в разных концах Архипелага и хотят вернуть себе то, что когда-то принадлежало им.

— Ты сказал так, словно этого может не произойти, — осторожно сказала Окобу Киприоту. — Ты сказал, что мы можем проиграть.

— Любой человек в любом деле может потерпеть поражение, — ответил Киприот, — и мы, боги, не можем этого изменить. Кроме того, вам самим пришлось бы худо, если бы вы получали все без труда и риска ошибиться.

— Я так и воспитывала своих детей. Они не верят мне так, как я верю тебе. — Окобу подошла к скамье и села между двумя кошками. — Мы не дошли бы до такого состояния, если бы ты не позволил захватчикам триста лет назад вторгнуться на нашу землю.

Киприот в виде ворона вспорхнул с бочки и приземлился уже в виде человека. На нем было множество украшений, плащ и саронг. Он стоял прямо перед Окобу, сверкая глазами. Али отступила на шаг назад. Его присутствие действовало на ее тело и сознание как негреющее солнце. Улазим и Юнай прикрыли глаза ладонями, глядя на него. Только Навату, казалось, было все равно. Он припадал к земле, с одежды текла вода, он нашел муравьиную тропу и выбирал из нее муравьев.

— Ты никогда не думала, что и бога можно свергнуть с трона и в один миг забросить в самое захолустье Божественных государств? — тихо спросил Киприот Окобу. — Ты что, не веришь, что бога тоже могут победить в битве его собственные брат и сестра, жадные до земель? Не говори о том, что я должен был сделать тогда, Окобу Додека. На том поле боя ты была не на моей стороне.

Али захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Этот разговор не для ее ушей. В первый раз она почувствовала себя как настоящий захватчик Медного Архипелага. По этой причине Киприот играл с ней и с Балитангами. Шутливый тон Киприота смягчал страшные вещи, происходящие здесь, словно бы он вмешивался в ее жизнь ради своего собственного развлечения. Теперь, когда Али знала всю правду, ей стало ясно, что времена на Архипелаге меняются. Она была мелкой пешкой, и дети Балитангов были пешками на доске, простирающейся сквозь расстояния и годы.

Окобу опустилась на колени перед Киприотом. По ее лицу струились слезы. Она испытывала на себе божественную мощь гораздо сильнее, чем Али, Улазим и Юнай.

Али положила руку на плечо старой женщины.

— Может быть, она нападает на тебя оттого, что боится, — сказала она Киприоту, не решаясь, однако же, взглянуть ему в лицо. — У вас, богов, на исправление ошибок и неудач отведены века. У нас, людей, этого времени нет. У нас короткие жизни, которые можно сделать еще короче одним ударом меча.

Огненные пальцы схватили ее за подбородок, заставляя поднять голову. Али отдернулась от этого болезненного прикосновения. Когда бог взял ее за подбородок во второй раз, больно уже не было. Колени Али подогнулись, когда она встретила его бездонный взгляд, но странно, ей удалось удержаться на ногах.

— Дорогая моя, тебе нечего делать в Торталле, — вкрадчиво сказал ей Киприот. В его глазах Али видела образы солнц, волн, затопляющих острова, ожившие вулканы и разбегающиеся по земле трещины. — Кто-нибудь из нас когда-нибудь найдет применение твоим талантам. — Он отпустил Али и повернулся к Окобу. — Старушка, а налей-ка нам по чашке чая, как в добрые старые времена.

Али помогла Окобу подняться на ноги, но не пошла в дом за Киприотом и Улазимом, которые проследовали за колдуньей. Она осталась на солнышке, подсохнуть вместе с Наватом, пока Юнай расседлывала и чистила лошадей. Прошло некоторое время, прежде голова перестала кружиться.

По вспышке света у открытых дверей хижины Али поняла, что бог ушел. Улазим с матерью остались и долго сидели в доме за разговорами. Юнай и Али принялись упражняться в приемах рукопашной борьбы, Нават пытался голыми руками поймать в ручье рыбу. Наконец Улазим вышел из дома с перевешенными через плечо седлами. Они с Юнай пошли седлать лошадей. Лошади вышли из-под деревьев, как только Улазим показался на пороге. Потом появилась и Окобу. В ее руках был мешок. Она бросила его Али и пошла к кустам, где гнездились маленькие кударунги.

— Нават, отпусти ее, — сказала своему приятелю Али. Он как раз выудил из воды отчаянно извивающуюся рыбу. — Мы уезжаем.

— Но я же поймал ее! — жалобно воскликнул Нават. — Я же знал, что смогу.

— Вот и молодец. Теперь отпусти бедную рыбку, — возразила Али. — Ты сегодня съел столько жуков, что голодная смерть тебе не грозит.

Она услышала странный звук и озадаченно обернулась посмотреть, что случилось с Юнай. Ее обычно невозмутимая телохранительница едва удерживалась, чтобы не расхохотаться.

— Если бы ты только знала, как странно это звучит, — заметил Улазим. — Ты говоришь в точности, как ее мать.

И он кивнул на раскрасневшуюся Юнай.

Нават горестно вздохнул и отпустил свою пленницу на волю.

Али покачала головой и прикрутила мешок Окобу к своему седлу.

— Но он же и вправду съел гору жуков, — сказала она, сама понимая, что это ничего не объясняет.

Окобу вернулась, сидя на толстой кобыле. Трое взрослых кударунгов летели вслед за ней. Все они были угольно-черные с белыми звездочками на мордах.

— Они отлично переносят записки на небольшие расстояния, — сказала Окобу, обращаясь к Али, — и если ты или ворон хоть пальцем тронете их, сами будете носить свои записки.

Али потерла больное ухо и поморщилась. Она задела самую глубокую ранку. Девушка приложила к ранке намоченный в воде лоскуток.

— Я их и пальцем не тронула.

— И я не буду их трогать, если Али не велит, — добавил Нават и прошептал ей на ухо: — Пока у нас самих не будет столько птенцов, чтобы мы все вместе напали на них.

— Не будет у нас никаких… — яростным шепотом начала Али, но быстро поняла, что говорить это бессмысленно.

— Поехали, — приказал Улазим, — дома много работы.