Сети - Юлия Бажова Страница 66

Ты торчишь здесь третий час, – напомнил себе Морган, лежа в густых зарослях орешника. – И зачем, скажи на милость?» Внутреннее зрение перебегало с храма на Марго. Прикосновение к лавандово-розовому сиянию храма вызывало удивительное ощущение, будто ты после рейда длиною в десяток лет вернулся домой. И Марго носит в себе частицу этого сияния. За это время Морган осмотрел и накормил лошадь, погрыз орехов, подремал, отсмотрел по карте путь до ближайших врат.

Когда между ним и Марго пролегли три сотни ярдов, а девушка все еще стояла на мосту, одинокая и растерянная, среди обломков собственной жизни, он натянул поводья и повернул обратно. Нельзя уезжать, не убедившись, что она добралась до монастыря. Марго заставила его подергаться, забравшись в воду. В первое мгновение Морган решил, что она собралась топиться, и в панике выскочил на тропу. Ум тотчас зацепился за соблазнительный предлог перекроить будущее. Если она попробует покончить с собой, он вытащит ее. Они неспешно поедут берегом, присмотрят уединенное местечко, и он сделает все, чтобы ночь согрела обоих. А утром… На Ледяшку? Там их точно не найдут, а трусливый алхимик не рискнет вернуться в свое логово. Но девушка просто искупалась, устроив себе своего рода инициацию в новую жизнь. Церковный ли это обряд или интуитивная догадка? Похожий ритуал у них проходят новорожденные и новобрачные. Умница. Встала, отряхнулась и пошла. Семь раз упадет, восемь раз поднимется.

Когда-то этот момент должен наступить. Часом раньше, часом позже… Морган заставил себя оторваться от земли и взгромоздиться на лошадь. С каждым ярдом огонек жизни Марго становился все более далеким. Морган чувствовал себя напряженным луком. Тетива натягивалась и натягивалась, а потом лопнула с коротким глухим звуком. Сделалось темно и холодно. Невидимая дыра, образовавшаяся после гибели Бо, снова заныла. И только сейчас Морган осознал: Марго ее – заполняла. Вернется ли он сюда когда-нибудь? Морган окинул взглядом пространство вокруг, стараясь впитать в себя благодать этого края. Она лилась отовсюду. Дымилась туманом над рекой, тихо плескалась под веслами одинокого рыбака, зеленела ровными, словно расчесанными гигантскими гребнями виноградными полями, простирающимися по самый горизонт. Нельзя позволить тварям осквернить эту землю. Если другие священники Долин настроены враждебно, он мог бы попробовать договориться с отцом Марго, на правах ее спасителя.

Проехав шесть миль полузаросшей тропкой вдоль реки, Морган свернул на дорогу. В этот час большак уже был пустынным. Темнота смыла краски окружающего мира. Мчаться галопом по ровной дороге, ночью, в одиночестве – пожалуй, единственное, что все еще доставляет настоящее удовольствие. Если мчаться достаточно долго, исчезают мысли, дорога, лошадь. Все исчезает. Остается только движение, полет.

Морган добрался до врат около полудня. Ночью он не сомкнул глаз, утром ничего не ел, поэтому чувствовал себя совсем разбитым. И виноватым перед молодой лошадкой – за то, что измучил ее так, что она охромела. Юго-Западные врата находились прямо в озере – недалеко от берега, но окунуться пришлось вместе с лошадью. Их так и называли – Озерные. Водную гладь сменили сырые удушливые сумерки пещеры. Выбравшись наружу, Морган вперился мутным взглядом в пасмурное небо и погруженные в дымку горы, силясь понять, который час. Потерялся во времени.

– Нашелся! Хвала Богам! – К Моргану бежала молодая женщина в штанах до колен и рубашке, с блестящими темными волосами, заплетенными в три длинных косы. – Боги, весь мокрый! Тетя Ирия собирает поисковый отряд. Она уверена, что ты уже плаваешь в какой-нибудь речке лицом вниз.

– Почти угадала, как видишь. – Морган обнял племянницу за плечи.

Скуливший на одной ноте годовалый сынишка Ишты умолк. Перевалился через бревнышко, запихнул в рот кусок веревки, которую Ишта плела до того, как отвлеклась, и принялся с энтузиазмом жевать.

– Не представляю, чего ты могла натворить, чтобы угодить на врата.

– Замещаю Натана. Он упал с лошади, сломал ногу. А Сигилл отошел за рыбой к ужину.

– Сложный перелом? – забеспокоился Морган.

– Паршивый. Колено. Он все еще у Хары. Там Викки, Орен. Они втроем его истязают. Что с твоей рукой?

– Да так… Вон твой ужин. – Морган помахал тощему рыжему пареньку, который поднимался по склону, вознеся над головой здоровенного омуля. – Приятного аппетита!

Хара занята. Значит, сперва Иллас.

По пути Морган отвел свою новую кобылу в конюшню, где держали лошадей члены их клана, – там о ней позаботятся. Дежурившая по конюшне Киара, одна из его многочисленных кузин, почти в точности повторила слова Ишты про тетю Ирию и выругала Моргана за скверную манеру срывать плохое настроение на лошадях. Мать была последним человеком, которого Морган хотел видеть; собственный дом он обошел стороной, сделав крюк через дубильни. Туман сполз с гор и накрыл поселок непроницаемой пеленой. Шум воды и голоса сделались глухими, словно туман скрадывал не только контуры, но и звуки. Ах, если бы он мог скрывать и тайны… Лгать легко лишь доверчивой девочке без Дара, смотрящей на мир широко распахнутыми наивными глазами. Остается надеяться на свою репутацию честного человека. Защитная сеть, накинутая с целью оградить окружающих от боли, которую Морган и вправду испытывал, возможно, и не вызовет подозрений. Только б Иллас не подумал, что он после гибели Бо тронулся умом, и не счел Иштвана сном или бредом.

Возле штаба были привязаны две лошади. Одна из них, покрытая пеной и забрызганная грязью, могла принадлежать только гонцу с тревожными вестями. Морган поднялся на крыльцо. Первая комната, обстановку которой составляли несколько деревянных лавок, пустовала, дверь во внутреннюю была плотно закрыта. Из-за нее донесся раскатистый возбужденный мужской голос:

– Девяносто семей! Где мы их расселим, на склонах?

У Илласа консилиум. Морган открылся, чтобы посчитать количество участников. Четверо. Помимо военачальника, старейшины Сана и Хонига. Второй мужчина Моргану знаком не был.