Кровь драконов - Юлия Сергачева Страница 65

Но кое-кто выбирался. Совсем не в том месте, где спускался. Зачастую на другом конце Города.

Время от времени я процарапывал метки на стенах краем завалявшейся в кармане монетки, прекрасно понимая, что пользу они принесут только пока у меня есть свет. А фонарю осталось гореть не так уж долго. Кроме фонаря у меня имелись лишь нож, штук пять монет разного достоинства, одежда, обувь и ремень. Последние можно было бы съесть в случае крайней необходимости, если бы я обладал спичками, чтобы разжечь огонь и котелком, чтобы набрать воды. Зато от жажды я здесь, пожалуй, не умру, потому что изредка мне встречались мелкие канавки, выныривающие из одной стены и уходящие в другую, полные относительно чистой воды. Впрочем, гораздо чаще мне попадались протоки, полные дурно пахнущей жижи, неопределенного происхождения. Если верить городским службам здешние канализационные системы были давно перекрыты, так что, либо эти заверения — вранье, либо потоки нечистот не имеют к городской канализации никакого отношения, либо я уже покинул обрывистое побережье и иду невесть куда. Я не мог даже определить удаляюсь я от Города или наоборот, углубляюсь в катакомбы, прячущиеся под его мостовой.

… Мигнув напоследок, фонарь погас. Я мысленно пожалел, что не знаю, сколько масла в нем было с самого начала и не могу теперь определить, как много времени минуло с тех пор, как я блуждаю здесь в одиночестве. Усталости особенной я не чувствовал, как и особого воодушевления. Недавний приступ безумного желания снова увидеть голубое небо сгинул бесследно. Это хорошо, потому что, боюсь, узреть голубое небо мне доведется нескоро, если вообще придется. Теперь я убедился наверняка, что нахожусь очень далеко от выхода, потому что наткнулся на человеческий костяк, почти разрушенный временем и сыростью. На костяке сохранились остатки одежды, считавшейся модной, эдак, века четыре назад. На одном из пальцев усопшего болталось золотое кольцо.

Я не стал задерживаться рядом с ним, дожидаясь, пока погаснет фонарь. Не то, чтобы я опасался привидений, но… И успел уйти довольно далеко, прежде, чем остался в полной темноте и устроился на каком-то каменном выступе, чтобы обдумать создавшееся положение и передохнуть.

Чем дольше я плутал, тем больше у меня создавалось впечатление, никто из моих современников сюда не забирался. Может быть, здесь не было никого уже много веков. Пещерники иногда уходили под землю на несколько недель, изучая подземные тропы, но похоже, даже они не посещали это ответвление лабиринта. Я нашел несколько вещей, которые определенно имели ценность наверху и которые никто не удосужился забрать отсюда, надо полагать потому, что забирать их было некому. Хотя давным-давно люди здесь обитали. Завернув в случайную комнату, я обнаружил несколько деревянных сундуков, форму которым помогал держать только металл оковки. В сундуках сохранилась лишь труха и бесформенные клочья, но когда-то они были полны доверху. Рядом с сундуками уцелели остатки тюфяков, служивших, наверняка, постелями, а потолок почернел от копоти. Я попытался найти, каким путем те кто жил здесь входили и выходили наружу (ведь должны же они были подниматься на поверхность?), но так ничего и не отыскал.

Впрочем, большинство помещений, залов и проходов удручающе пустовали. Даже местная живность исчезла. Обстановка и интерьер лабиринтовых внутренностей не отличался разнообразием — голые стены, иногда украшенные остатками мозаики, краски или сбитой резьбы, большие и малые комнаты, залы и зальчики, коморки-кладовки, штольни, лестницы… Сколько же было здесь лестниц! Почти все они вели вниз, но случалось, что ступеньки убегали вверх, упираясь в потолок, не имевший даже намека на люк, или честно выводили на этаж выше, где было так же пусто, темно и промозгло. Обнаружив первую лестницу вверх, я чрезвычайно удивился, ибо не заметил, что где-то спускался. Похоже, большинство горизонтальных с виду проходов незаметно шли под уклон. Вряд ли это могло меня порадовать…

Прикрыв глаза, я пытался привыкнуть к темноте, понимая, что занятие это в общем-то бессмысленное. Слишком плотный мрак царил здесь. Почти осязаемый. Текучий, как густая тушь рисовальщика.

«Надеюсь, ты не собираешься так безвольно сидеть долгое время?» — спросил дракон.

— А что, по-твоему, мне остается? — вяло спросил я.

«Ищи выход, пока ты в силах. Ты должен выбраться, иначе погибнешь»

— Будто я сам этого не понимаю. Незачем меня подгонять. Это моя жизнь.

«И моя тоже»

— Ах, вот чем объясняется твое трогательное беспокойство, — хмыкнул я. — А мне-то уж померещилось…

«Не волнуйся. Мерещиться тебе начнет чуть позже… Впрочем, кто тебе сказал, что я тебе уже не мерещусь? По вашим поверьям драконы под землей исчезают…»

Надо же, шутник…

— А почему ты еще со мной? — невольно заинтересовался я.

«Рассказать тебе о глупости человеческих поверий?» — как всегда сварливо осведомился дракон, умолк ненадолго и вдруг продолжил: — «Впрочем, на этот раз люди не соврали. Дракон может расстаться с человеком, если их связь недостаточно прочна и недостаточно… интимна»

— То есть?

«То есть все зависит от отношения друг к другу»

— Ты меня пугаешь, — пробормотал я.

«Если ты доверяешь мне полностью, а я полностью доверяю тебе и наше партнерство равноценно, то разорвать контакт почти невозможно. Ты часть меня, я — часть тебя»

— А бывает иначе?

«Бывает»

Теперь, когда со мной не было огня, когда я оказался в абсолютной тишине и темноте, все дремавшие или работавшие вполсилы чувства резко обострились. Я больше не мог полагаться на зрение. Отныне парадом командовали слух и осязание. Их бравые разведчики, переоценив обстановку, донесли, что ощущают плеск воды, доносящийся справа и легкий, едва заметный сквознячок оттуда же. Встрепенувшись, я открыл глаза и обнаружил, что без особого труда различаю собственные руки. И арка прохода справа отчетливо светлее, чем остальные.

Я подскочил и почти бегом двинулся к зыбкому свету, тщетно пытаясь не радоваться заранее и не обольщаться. Пролетел, почти не заметив, короткий коридорчик и выскочил… В первый момент, я был так ошеломлен размерами представшего моему взгляду зала, что даже не особенно разочаровался отсутствием выхода.

Зал был грандиозен. Вообразить себе нишу такого масштаба под землей мог только безумный архитектор. Запрокинув голову, я так и не сумел различить, где именно завершаются колонны, выстроившиеся двойными рядами вдоль стен. Освещало его обширное скопление плоских тварей, которые я поначалу принял за мхи или лишайники, но заметив, что они медленно переползают с места на место, решил не спешить с выводами. Ползучие светильники соорудили гигантскую, неровную кляксу где-то в центре потолка, поливающую все вокруг мертвенным, зеленоватым, однако достаточно ярким сиянием. Отдельные особи разместились по стенам, колоннам и даже на полу. Впрочем, судя по многочисленным, умело замаскированным под украшения плафонам, зал раньше освещался другим способом. Кроме этого, я заметил и коряво вбитые в колонны кольца для факелов и масляных светильников. Логично было бы предположить, что каждое новое поколение приходящих сюда людей освещало зал, как умело. И использовался он, надо полагать, для парадных мероприятий,