Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец Страница 64

– Надоесть-то надоело, да только бабка одна и та же!Перебегает она, что ли? – Варвара недоверчиво скосила глаза на спидометр.

– Ты уверена, что та же самая? – удивился Арей.

– Я же не слепая! Кривоногая, с рюкзаком, с палкой!

Арей помрачнел.

– А, ну тогда это Мамзелькина! Тормози! Все равно неотстанет! – сказал он.

– Я уже проехала, – спохватилась Варвара. –Разворачиваемся?

– Не трудись! Она сейчас снова попадется.Приставучая, – проговорил Арей и не ошибся.

Аида Плаховна встретилась им метров через четыреста. Онабыла уже на самой дороге, прямо посреди полосы и решительно топала настреугольных ножках им навстречу.

– И не боится, что собьют! – удивилась Варвара.

– Сбивать не советую, – серьезно ответил Арей.

Варвара затормозила. Как всегда резко, едва не улетев сдороги. Арей, уже привыкший к таким торможениям, выставил вперед руки. СВарварой он не доверял даже и ремням.

Мамзелькина, доковыляв, преспокойно уселась на заднеесиденье. Зачехленная коса не помещалась, и старушка долго устраивала ее так,чтобы можно было закрыть дверь.

– Двинься! Расселся тут! – сердито велела онаДобряку.

Пес подвинулся. Отворачивая морду от грязного, давнопотерявшего цвет рюкзака старухи, Добряк рычал и дрожал одновременно. Потомсам, без понуканий, перелез в багажник и тихо-тихо лег там, опустив голову налапы.

– Э-хе-хех! Боятся меня животинки! Коровы и лошади тевообще плачут, как дети, когда их на бойню ведут. Хошь верь, хошь проверь, –сказала Мамзелькина, скашивая умный, с прожилочкой, глаз на Варвару. – Тычего меня в машину-то не брала, красавица? Бензину жалко?

– Бензин нынче дорогой, – в тон ей отвечал Арей,влезая в разговор и ревниво оттесняя Мамзелькину от Варвары.

Старушка это прекрасно чувствовала, и сухие губки ееулыбались.

– Ох, и не говори! – пригорюниласьстарушка. – Сколько водителей таскаю, с каждым об этом балакаю. Человек-тонезнакомый, нервничает, а молчать вроде неудобно. Сейчас вот только на этойдороге одного захватила. Так тоже про бензин… Во, кстати, тута и взяла!

Мамзелькина ткнула пальцем куда-то вперед. Варвара сразуничего не увидела, но, закончив поворот, заметила белую машину, слетевшую сдороги и буквально намотавшуюся на дерево. На обочине стояли «Скорая» иавтомобиль ГАИ. Санитары отрешенно курили. Гаишники говорили с кем-то по рации.К белой машине никто не подходил. Она была уже выписана из реестра жизни.

– И что теперь? – спросила Варвара.

– А что таперя? Таперя ужо все, приехали! Эйдос на взвешивание– и либо тудыть, либо сюдыть. Либо вамить, либо намить! – хладнокровноотвечала Мамзелькина, толкая рукой свой вяло провисший рюкзачок.

Арею тема не понравилась. Он хотел насколько возможноуберечь Варвару от всей этой кухни. Странное противоречие: не то чтобы онстыдился теперь своей работы, но считал свою дочь слишком чистой для нее. Вродекак некий папашка-бандит, который крышует поставки наркоты, зная, что от неегробы штабелями ставят. Но если его собственный ребенок к шприцу потянется –рога посшибает. Вот и получается: сами мрак плодим, а для детей света желаем.

– Аида! А что, рейсовые автобусы уже не ходят? –спросил он с нажимом.

– Ходить-то они ходют, да только не тудыть, кудыть мненадоть, – насмешливо отвечала старушка.

– А кудыть тебе надо? – передразнил Арей,прекрасно знавший, что, когда нужно, бабулька способна изъясняться и надревнеперсидском. В конце концов, и персы не были бессмертными.

– А тудыть, кудыть и вам! Давно я чягой-то сянцом дасоломкой не дышала! – бойким горохом рассыпалась Мамзелькина.

– Аида! Мы едем в муромский лес! – сказал Ареймягко.

Представляет ли Аида себе вообще муромские леса?

Аида Плаховна вытянула губки ниточкой и заверила, что«малехонько представлят». Конечно, до Арея ей «кудыть», да все ж таки онабывала здесь примерно «восемь бульонов двести две тыщы» раз, да и то, еслисчитать за последнюю тысячу лет. И, разумеется, по делам. А так чтоб простогулять, нет, не гуляла, не было такого. Ей прохолаживаться некогда, она –бабулька трудовая, на пенсиях не сидит, деньгу лопатой не гребет, дитенковсвоих к себе на работу «не трудоустраиват».

И Плаховна таинственно умолкла, очень довольная, что Арей еенамек понял, а Варвара нет. Мечник глухо молчал, глядя на дорогу. Добряктоскливо поскуливал в багажнике. Валявшаяся на панели свежая роза за считаныеминуты не высохла даже, а мумифицировалась. Когда Варвара вопросительнотолкнула ее, не понимая, что стряслось с цветком, роза рассыпалась мелкойпылью.

Через полчаса Варвара обнаружила, что стрелка горючегоприлипла к нулю. Надо было заезжать на заправку. Пока она бегала отплачиватьбензин и вставляла пистолет в бак, Плаховна искоса, точно воробей, взглянула наАрея. Тот барабанил пальцами по колену.

– Не рад мне! Ой, не рад! А ить какие друзья были! Неразлей медовуха! – сказала Мамзелькина сладко.

– Друзья? С тобой подружишь. У тебя все больше службаслужбой… – не то ответил, не то огрызнулся Арей.

Плаховна затрясла копилочкой. Сухие кости запрыгали всуставах. Коса, которую она небрежно придерживала жилистой ручкой, шевельнуласькак живая и, лишь опомнившись, вновь одеревенела.

– А ведь испортишь девчонку! Эйдос-то у нее наперепутье: не наш, не ихний, а ты его с перепутья да в самую ямутолкаешь! – сказала она.

Арей повернулся к ней, сгреб за ворот и рванул к себе.Гнилая ткань затрещала.

– Не влезай, Аида! Прочь пошла, трупнаястарушонка! – рявкнул он.

На висках у него вздулись толстые, как канаты, жилы. Лицостало не красным даже, а раскаленным, точно медным. В салоне машины сделалосьжарко, как в турецкой бане. Закапал, плавясь, пластик с зеркальца.

Мамзелькина взяла Арея за запястья и легко, даже небрежно,стряхнула его руки. Сила в ее иссохших пальчиках была даже не медвежья. Арейснова схватил. Он давил всей своей мощью, разбухая мышцами и потея, Плаховна желишь похихикивала, словно барышня, которую щекочут.

– Фух! – сказала она с ехидцей. – Ты бы ещемечоныш свой достал, Ареюшко! Да только проку-то что? Рубишь-то ты, а убиваю-тоя! Так что возьми «трупную старушонку» назад, покуда я не осерчала!

Руки Арея дрогнули и разжались.