Шесть алых журавлей - Элизабет Лим Страница 64

Это лишь чутье, не более. Поспешных выводов делать не стоит. С другой стороны, я никогда не славилась рассудительностью.

«Я уже говорила тебе, Сиори, не все так помешаны на еде, как ты! – Кики едва поспевала за мной, пока я шла по коридору к комнате Зайрэны. Птичка опустилась мне на плечо и укусила за волосы, пытаясь удержать от необдуманных действий. – Может, хоть подождешь до ночи?»

«Ночью она будет спать у себя в комнате!»

«Необязательно. Иногда она ночует у Хасэге».

Я запнулась и уставилась на Кики. Вот проныра!

«Ты уверена?»

«Больше, чем ты в том, что она самозванка».

«И ты не подумала рассказать мне об этом?»

«Я только недавно услышала от гвардейцев, – ответила Кики, подлетая ближе к моему уху. – У меня, знаешь ли, есть дела поважнее, чем весь день подслушивать человеческие сплетни».

«А жаль, – подумала я, поворачиваясь в сторону своих покоев. – Оказывается, это полезно».

Кики стрельнула в меня недовольным взглядом, но при этом гордо выпятила грудь.

Той ночью, пока птичка гоняла гвардейцев по всей крепости, я проскользнула в комнату Зайрэны. Она оказалась вдвое больше моей, зато без красивого вида на Кроличью гору. Ее белый халат сушился на ширме, черный пояс небрежно висел на спинке стула. Перед маленьким алтарем горели мощные благовония и стояло подношение в виде фруктов и рисового вина. А также лежали бруски с именами ее родителей.

Я помахала рукой перед лицом и присела у сундучков. Внутри нашлись письма – в основном от матери Зайрэны, адресованные леди Бусиан – и свитки из храма Навайи, в которых Зайрэну хвалили за прилежную учебу. И еще ее портрет.

Кики залетела в комнату, и я склонила голову, спрашивая ее мнения:

«Тебе не кажется странным повсюду таскаться с собственным портретом?»

Кики фыркнула.

«Ух ты, да она тщеславна! Ты удивлена?»

Нет, но меня все равно снедали подозрения. Я присмотрелась к картине. Это определенно была Зайрэна. Тот же округлый подбородок и острый нос, длинная коса за спиной, родинка на правой щеке.

Ошибки быть не могло.

Я отложила портрет, немного приуныв. Но нужно продолжать обыск.

Я перешла к комоду. Внутри обнаружились склянки с ивовой корой для желудка Мэгари, талисманы и амулеты для защиты от демонов и безопасного путешествия по дороге, горшочек для благовоний, куча косметики и чрезмерное количество шарфов и вееров.

А в других сундучках – только нити, нити и еще раз нити. Золотые уже отправили Райкаме – Зайрэна упаковала коробку у всех на виду и несколько дней только об этом и говорила, – но остался пузырек золотой краски.

Я достала его. Цвет и впрямь был роскошным, но свое мнение о Райкаме я не поменяла. Мачеха днями напролет сидела за пяльцами, но вышивать любила так же страстно, как я – змей.

Я осторожно вынула пробку и принюхалась. Едкий запах напоминал концентрированные чернила с большой дозой крепкого чая. Ни намека на сладость. Я вырвала страницу из альбома и капнула чуть-чуть на бумагу.

«Если это яд, она скоро почернеет, – сказала я Кики. – Но тепло ускоряет процесс… например, от огня».

Я подняла бумагу к свече и подождала. Краска высохла и замерцала, становясь гладкой и еще более золотистой. Не черной.

«Не яд?» – спросила Кики.

«Нет», – подтвердила я, испытывая одновременно разочарование и облегчение.

Значит, Зайрэна не убийца. Может, неприязнь к ней затуманила мне разум…

По крайней мере, я не зря сюда вломилась. Прялка Зайрэны стояла в углу комнаты, накрытая муслиновым покрывалом.

Я осторожно подошла. Если Зайрэна застукает меня со звездным ожогом, меня кинут в темницу. Прогонят, как колдунью. Сожгут на костре и не дадут душе обрести покой.

Но если не спрясть крапиву, братья навсегда останутся журавлями.

Выбирая между их смертью и своей собственной, я приму решение не мешкая.

Хорошо, что сумка при мне. Я сдернула покрывало, потянулась к пустой катушке и сказала Кики: «Стой на страже».

Последнее, что мне было нужно, это чтобы Зайрэна обнаружила меня в своей комнате.