Превращение - Кэрол Берг Страница 63

Ее удивил мой ответ.

– Тем не менее, у него не ощущается нехватки в словах, когда он отчитывает меня за какой-нибудь проступок, – буркнул принц негромко, ни к кому не обращаясь.

– Правда? – В глазах ее горело любопытство. – Должно быть, вы любимый слуга, если принц слушает вас. Скорее друг, чем слуга.

Александр густо покраснел.

Я совсем не желал обсуждать эту тему.

– Вы позволите мне помочь вам убрать со стола? После такого прекрасного ужина хозяйку следует освободить от возни с посудой.

– Вы очень любезны. – Она поднялась со стула. Потом показала мне, куда отнести тарелки, и попросила принести воды для мытья.

Я взял ведро и вышел за дверь на морозный воздух. Было ужасно жарко в тяжелом плаще, поскольку ведунья развела большой огонь, чтобы согреть меня как следует. Я нашел бочку и наполнил ведро. Наверное, на меня подействовал лес или же хотелось хоть как-то облегчить свои душевные муки, но, набирая воду, я произнес слова благодарности воде: «Сих вар де навор, каине анвир» – «Дар земли и небес, очисти нас».

Развернувшись, чтобы войти в дом, я увидел, что она стоит за моей спиной. Молодая женщина взглянула и вздрогнула, словно я нес ведро, полное змей. Я проследил за ее взглядом. Опуская ведро в бочку, я закатал рукав, чтобы он не намок, и теперь был виден мой железный браслет.

– Ты его раб, а не слуга.

– Да.

– Это он запретил тебе показывать лицо?

Я хотел ответить ей утвердительно, чтобы отвлечь внимание от себя. Но она сразу бы распознала ложь, голос ее и без того уже звучал недружелюбно. А Александр нуждался в ее помощи.

– Нет. Я сам. – Я опустил рукав. Слишком поздно. – Давайте войдем, на вас нет плаща.

– Я вышла показать, где вода для мытья, но, похоже, это и так было известно тебе.

– Хоффид рассказал о ваших традициях и показал такую же бочку за домом для гостей. Я подумал, что здесь все так же. – Я с трудом подбирал слова.

Она медленно пошла к дому и остановилась у двери:

– Еще он назвал тебе свое имя и рассказал, с какими словами мы обращаемся к воде?

Она вошла, не дожидаясь моего ответа, и повернулась к принцу, сверкая глазами:

– Я привела вас сюда, чтобы побольше узнать о том, кто несет в себе феднах. Я не могла поверить, что дерзийский принц может быть отмечен таким светом. Вы сказали, что вас направил сюда раб, и постарались убедить нас, что это был юноша, который, как мы знали, мог ошибиться. Вы солгали мне, но эта ложь была незначительна по сравнению с тем, что вы сообщили нам о заклятии и демонах. Однако эта ложь смущала меня. – Она поджала губы и покачала головой. – Я решила, что вам следует поговорить с кем-то другим, с кем-то, кто мудрее меня и сумеет распознать суть. Теперь же я обнаружила еще одну ложь, и, прежде чем мы пойдем дальше, я должна быть уверена в том, что вы не обманете меня больше.

Она взглянула в лицо Александру, закрыла глаза, прижала сжатые в кулаки руки к груди и произнесла: «Лис на Катрин». Потом она сделала то же самое для меня. И стала ждать, не открывая глаз. Слушая.

– Что она хочет? – прошептал принц. Я вздохнул, поняв, что выхода у меня нет. И ответил ему громко:

– Она предлагает вам высший дар, мой господин. Свое имя, доверие и дружбу, это принято среди эззарийцев. Вы ее гость, если вы хотите ответить ей тем же, вы должны сделать так же.

– Но я же уже называл свое имя. Ничего нового я ей не скажу.

– Повторите его и мысленно поклянитесь, что вы никогда не используете ее имя, чтобы предать ее. Сделайте это сейчас, так, как я сказал, тогда она будет уверена в вас. Сделав это однажды, вы уже не сможете солгать ей.

Он спросил, должен ли он повторить ее жест. Я кивнул. Он сжал кулаки, сложил руки на груди, закрыл глаза и произнес:

– Меня зовут Александр Эниязар Айвонши Денискар.

Настал мой черед. Она все еще не двигалась. Я снял капюшон, закрыл глаза и сжал кулаки до боли в суставах:

– Лис на Сейонн. Прости меня.

Не было нужды перечислять все, за что я просил прощения. Я принес в ее дом свою нечистоту, ел ее пищу, касался ее вещей, солгал ей. Не было никакого смысла каяться. Она не услышит меня. Когда я открыл глаза, Александр выглядел удивленным. Она скрылась за ведущей внутрь дома дверью. Мое сердце окаменело.

– Я должен уйти, прежде чем она вернется.

– Ты ошибаешься, – сказал принц. – Она смотрела на тебя без ненависти или отвращения. Ничего, о чем ты говорил.

– Это шок. Изумление. Она не посмотрит на меня больше. Единственное, на что я надеюсь, что я не испортил все и они помогут вам. Я должен уйти.

Александр покачал головой:

– Это был не такой шок. Я думаю, тебе стоит остаться.

За дверью послышались шаги, я был готов бежать.

– Прошу вас, господин, я не могу остаться.

– И куда ты собираешься идти, такой мальчишка как ты, невежественный, невнимательный, невосприимчивый и плохо подготовленный к своему исключительному дару… Вердон, сжалься над ним.

В дверном проеме, опираясь на руку Катрин, стоял старик. Белые волосы обрамляли квадратное лицо с самым упрямым подбородком, какой я когда-либо видел. На нем были длинные красные одежды. Он сильно постарел, но глаза по-прежнему молодо блестели.

– Мастер Галадон, – прошептал я, потом закрыл лицо руками, растопырив пальцы, словно мог укрыться за ними. Не хотелось, чтобы мой любимый учитель увидел, во что я превратился.

– Это ты, мальчик? Подойди. – Катрин подвела его к стулу у камина.

– Гэнад зи, – произнес я, отводя глаза.

– Ты, как всегда, непослушен, но только я буду решать, чист ты или нет. Подойди.

Я посмотрел на Катрин, словно прося помощи, но ее взгляд, полный любви, был устремлен на старика. Катрин. Внучка Галадона. Черноглазый бесенок, следивший за каждым шагом моего обучения. Она приносила мне воду и сласти, когда я был не в силах пошевелиться. Она сказала мне, что я прекрасный и сильный, после того как я три дня подряд не мог правильно выполнить ни одного задания. Ей было всего одиннадцать, когда меня схватили. Как эта прелестная молодая женщина может быть Катрин?

Галадон указал на коврик возле камина:

– Вот тут будет хорошо.

Я опустился на колени перед ним, держа руки с растопыренными пальцами перед своим лицом:

– Учитель, я счастлив снова видеть вас, но я должен уйти. Я больше не принадлежу вам.

Его лицо изменили годы и пережитые горести, но его молодые глаза, полные жизни и теплоты, растопили мое замерзшее сердце. Он коснулся клейма на моем лице и браслетов на запястьях, потом взял мои руки в свои теплые морщинистые ладони: