Сердце меча - Ольга Чигиринская Страница 62

— Не можешь улететь отсюда, не сделав все, что в твоих силах? Воскресить их не в твоих силах, малыш. Даже собрать всю металлическую испарину, в которую превратился вельбот — не в твоих силах. А кстати, ты вообще можешь уйти отсюда? Проложить курс и пройти по нему до следующего сектора?

— Об этом я подумаю завтра, — сказал Дик.

— Господа доминаторы, Бет и гемы собрались в часовне для молитвы. Не желаешь ли присоединиться к ним?

— Передайте им — пусть молятся о том, чтобы я благополучно отыскал уцелевший вельбот.

— Ты сам знаешь, что уцелевших нет. Ты знаешь это лучше меня.

— Мастер Морита, я не могу взять Динго с собой — мне придется отпустить его. Если вы не уйдете сейчас, он может вам навредить.

Моро пожал плечами, вышел из коридора и закрыл за собой дверь. Дик отпустил коса, который все время разговора утробно рычал и топорщил шерсть. Динго немного успокоился.

— Рэй придет за тобой, — сказал ему Дик. — Отдыхай.

Он надел перчатки и плотно их пригнал, проверил стыки, надел шлем. Динго не последовал за ним к переходнику, где искусственная гравитация заканчивалась — он лег возле боксов со скафандрами и прикрыл глаза. Дик подпрыгнул к люку переходника, открыл его и втянул себя внутрь.

Он испытывал не столько скорбь — после той, первой и самой страшной потери сама способность скорбеть у него как будто притупилась — сколько горькую и глухую досаду. Он никогда прежде не сетовал на Бога за погибель своей семьи и родины — смерть невинных в ходе войны всегда и во все времена была делом обычным; тем паче смерть восставших, мучеников свободы. Но гибель экипажа «Паломника» была не мученичеством, а чем-то более страшным в глазах Дика — нелепостью; и, бросая свой вельбот вниз, в завихрения белого звездного тумана, он вопрошал небеса: почему? Как так могло случиться, что весь экипаж, и его самого, охватило это охотничье безумие? Да и не только экипаж — леди Констанс, такую рассудительную и умеренную! Никогда раньше капитан Хару не решился бы атаковать левиафана двумя вельботами с неполным экипажем на каждом — почему, почему, Господи, Ты позволил ему теперь лишиться прежней осторожности? Говорят, что кого Бог желает покарать — того лишает разума — но чем перед Богом провинились эти четверо?

Он не думал сейчас о себе и о той сумасшедшей ответственности, что свалилась на его плечи — он избегал ее подсознательно. Моро был прав: Дик, сканируя пространство в наношлеме, на одном пилотском чувстве, не уловил ничего, ни единого промелька движения, которое можно было бы хоть с натяжкой называть осмысленным. Затихала, дрожа, рябь в темном озере — то остывало облако новорожденной материи, образованной из аннигилировавшего вельбота. Где-то в отдалении угасал шорох драконьих кожистых животов по камням — левиафаны покидали сектор Паруса. И все, и ничего больше, если не считать собственного тихого дыхания — внутренних ритмов «Паломника».

Вельбот погрузился в белую кипень, прозвучал зуммер, сигналящий о повышенном уровне радиации — львиная доля энергии выбросилась в пространство излучением, но какие-то миллионные доли секунды в месте взрыва энергии были слишком много — и почти одновременно с аннигиляцией пошел новый синтез. Если бы на вельботах были полные команды, батареи заменили бы в считанные секунды, а от «плевков» отстреливались из нескольких силовых установок, и даже если бы аннигилировал один вельбот, второй уцелел бы, потому что вовремя сменил бы батареи… Дик попытался выцедить из себя досаду протяжным стоном — все равно его никто не слышал — но это было как выпить воды в жару: минута-другая — и язык снова сухой.

Он кинул взгляд на часы — с начала охоты не прошло и часа. Час назад его друзья жили.

В Синдэне Дик научился не оплакивать чужие смерти — ведь что есть смерть для христианина, как не рождение в новую и вечную жизнь? А кто же плачет в чужой день рождения? Он был согласен с Федоном: теряя друзей, мы оплакиваем собственное лишение — а не их гибель; признавать это — только честно. И сейчас Дик тосковал о несбывшемся: о примирении с Вальдером, о новых шутках и песнях Джеза, о разговорах и поединках с Майлзом, об уроках навигации у капитана Хару…

Он отправился в полет, не рассчитывая кого-то найти и спасти — да и кого можно было бы найти в этой каше? Ни один сигнал не пробился бы сквозь визги помех, которыми облако полнилось от края до края, ничего не дало бы сканирование ни в одном диапазоне — сенсоры сходили с ума… Он отправился только лишь бы что-то делать, Моро и тут был прав, и это добавляло досады. Мысли о собственной участи пришли к нему лишь тогда, когда он вывел вельбот из облака и положил на курс к «Паломнику» — увидев громаду корабля, висящую между звезд и протянувшую вперед силовые мачты — словно руки в тоске по ушедшим — он вдруг понял: теперь судьба корабля и всех, кто на нем — зависит от него, Дика Суны.

Он это понял и у него серьезно подвело живот.

— Господи, не оставляй меня, — прошептал он. — Пожалуйста! Я же один не справлюсь!