Грешница. Связанные паутиной - Михаил Парфенов Страница 62

Шааст сглотнул и скосил глаз на своего провожатого. Тот брезгливо поджал губы:

– Разве не видно? Я сейчас немного занят.

– Да, но мы хотели узнать, что делать с дефектными образцами…

– Не важно. Я проверю все позже. Составьте отчет, Эрика. И, пожалуйста, смойте наконец с себя остатки подопытного № 6781, – последнее доктор произнес с заметным нажимом.

– Будет сделано. А это наш новый?..

– Идите, Эрика.

Затем человек заторопился дальше, не удосужившись оглянуться. Он не сомневался – Шааст последует за ним. Вместе они дошли до запертой двери, которую доктор открыл ключом, висящим у него на шее. Шааст невольно отметил, что это очень красивый ключ – весь в разводах, украшенный крыльями.

Внутри все оказалось более чем скромно. Ничего, что требовалось бы запирать на замок. Мужчина, который привел карбункула сюда, уселся напротив. У самого Шааста это получилось отнюдь не с первого раза, но он все же вскарабкался на свое место, вытягивая шею, чтобы голова возвышалась над поверхностью стола.

– Надеюсь, тебе понравилась наша маленькая экскурсия. Ты ведь догадываешься, зачем тебя привели сюда, Иной?

Шааст плохо понимал людскую речь. Она казалась ему невыразительной и примитивной. Гораздо проще выражать свои эмоции через пение. Но вынужденный жить в непосредственной близости с людским жильем, хочешь не хочешь, а научишься парочке словечек.

– Ны-а, – пугливо выдавил он и привычно закрыл руками драгоценный камень у себя на голове.

– Для того чтобы мы смогли тебя изучить.

– Ны-а, – проскулил Шааст. Это слово ему не понравилось еще больше мертвых охотниковза стеклом.

– Мы просто делаем свою работу. Такой тупой твари, как ты, этого, конечно, не понять. Все ради блага человечества. Ради эволюции… Но любую систему можно сломать. Знаешь как? – сдержанно спросил доктор и сам же ответил: – Ленью. Пассивным миролюбием, когда уже не хочется сражаться с врагом. Многие думают, что мы зря тратим деньги Кнеза. Мол, Иные и так проиграли войну. Их можно больше не бояться. Ненавижу идеалистов!

От порывистого удара столешница так и подпрыгнула.

– Хы?

– Тебя ведь нашли недалеко от дома старосты. И сразу привезли к нам. Что ты там делал, Иной? И главное, как тебе удалось пробраться через стену? Тебе помогали люди?

Карбункул не ответил.

– Молчишь. Не понимаешь. Забавно, что природа распорядилась и одарила одних могучим интеллектом, а других лишила его начисто. Меня всегда интересовало, о чем же вы можете думать? Поесть, поспать, размножиться и так раз за разом?

– Е-еда-а, – повторил Шааст и неуверенно хрюкнул: – Ка-ра-шо. Спать – ка-ра-шо. Жить без с-страха – угу!

– Без страха? – Доктор позволил себе улыбнуться, но получилось у него плохо. Словно он так долго жил в этих стенах, что разучился. – Так ты все-таки меня понимаешь. Замечательно. Только твоим мечтам не суждено сбыться. Вы другие и вы слабее. Наш вид… А, впрочем, не важно. К чему споры, лучше перейдем к основной цели нашей беседы. У тебя есть выбор: стать новым материалом для исследований или новым другом.

– Друух?

– Да. Взаимовыгодное сотрудничество. Ты поможешь мне, и я заступлюсь за тебя перед законом. Видишь ли, я недавно задумался, а что, если где-то произошла ошибка? И вы нам не враги. И мы сможем жить в мире и согласии. Но тогда сотни тысяч людей заблуждаются…

Шааст не поверил. Мало что он понял из длинной тирады, но чутье подсказывало – половина из сказанного наглая ложь.

Как хотелось бы убежать и скрыться в родной норе, из которой его безжалостно выкурили.

Карбункулы не люди. Они воспринимают все несколько иначе. Не знают, что есть смерть. Не задумываются над смыслом жизни. Просто живут. Наверно, им завидовали. Иначе почему, почему во всем лесу, на земле, обагренной кровью обманутых и невинных, не осталось таких, как он?

Сначала Шааст искал. Потом перестал. А зачем, если он единственный?

Единственный… Страшное слово, даже если произносить его мысленно. Этому карбункула тоже научили люди. Не такие, как доктор, – хорошие. Друзья. Они-то и объяснили, что лучше бы ему родиться в другом теле или в другое время.

Потом Шааста нашли. Жутко. Мрачный доктор продолжал говорить, и отрывистые фразы слетали с нешевелящихся губ:

– Все зависит от твоего ответа. Кто покровительствовал тебе? Предатели понесут заслуженное наказание, они обязаны чтить закон, ну а ты получишь шанс принести пользу Кнезу. Жизнь без страха не обещаю, но хуже, чем сейчас, тебе не будет.

Такая глупость! О чем он?

Камень на голове пульсировал болью. Злые существа, обряженные в темно-синие лохмотья, не сдерживались, когда ловили его. Исколотили всего, потом еще долго тащили в вонючем мешке по кочкам.

– Уйти! – хрипло выкрикнул Шааст.

Доктор моргнул. Поправил очки в тонкой оправе.

Прозвучало разочарованное и вместе с тем удовлетворенное, точно он в очередной раз убедился в какой-то своей теории:

– Хочешь уйти? Бесполезное создание. Вижу, ни к чему мы с тобой не придем. Жаль потраченного времени. – Щелкнул по какой-то кнопке, и подошли другие, высокие и в странной закрытой одежде. – Забирайте. Он готов. Подготовьте седьмую палату и раствор сонницы.

Ледяные руки потянулись к Шаасту. Тот не понял, как и когда оказался в воздухе. Прыжок – и странная комната оказывается позади. Он бежит легко, свободно, крылья ловят воздушные потоки, и стены будто раздвигаются. До выхода совсем чуть-чуть…

– Боюсь, такой фокус не пройдет.

Удар. Боль. Темнота.

Последнее, что он помнил, было личико маленькой человечки, улыбающееся, счастливое.

«Мам, гляди какая птичка!»

«Боже, что это? Не трогай его, Лили! Ирвин, сюда! Быстрее!»

«Но ма-а-ам! Она же хорошая, цветная и блестит. Не бойся».

– Интересно. У него кости полые, как у птиц, но при этом пищеварительная система млекопитающих… Вот здесь надрез. Как думаете, для чего нужен этот камень?

– Попытайтесь срезать. Потом изучим состав.

С зеркала исчезла рябь. Сантера озабоченно прикусила губу и посмотрела на Василиска:

– Слышал?

– Я не пойду, – повторил он, упрямо хмурясь.

– Даже если я попрошу тебя об этом?

– Не заставляйте! Я не хочу возвращаться туда и служить им! Моя жизнь принадлежит вам!

– Твоя правда. И я могу сделать с ней все, что захочу. Это твои слова – не мои. Признайся честно, ты просто трусишь. После всех высокопарных слов про месть тебе страшно возвращаться в цепкую хватку Совета. – Девушка неспешно направилась в комнату.