Хитники - Михаил Бабкин Страница 62

– Молчать! – рявкнул Василий, с беспокойством осматриваясь по сторонам: – что-то я здоровяка-громилу не вижу, наверное до сих пор кашеварит. Пока он на кухне, давай-ка, Петя, живенько по плану, – пробежав к диванам, орки схватили Глеба и подвернувшегося под руку Федула. Приставив к их головам автоматные стволы, господа особисты вместе с заложниками вернулись на исходную позицию.

Прижатый к груди Василия бедный Федул болтался как тряпичная кукла, не в силах вымолвить ни слова, только лишь часто шевелил губами. Ругался, наверное.

Снюссер и Мелина с ужасом смотрели на происходящее, но без магии ничего поделать не могли. И позвать бабая на помощь тоже не смели – орки явно не шутили по поводу стрельбы.

– Теперь можно и поговорить, – снисходительно произнёс Василий, – но коротенько, пока не прибудет заказчик. Вас, карла, администратор сдал, простая душа… Хорохорился, отказывался, даже автомата не испугался. Но когда мы открыли пальбу по отремонтированным стенам фойе гостиницы, вмиг спёкся и даже расплакался, хе-хе. Наверное, от полноты чувств. И сообщил, что вы проживаете в летней резиденции мадам Чертовских. Дальше оказалось совсем просто: городская справочная работает круглосуточно, а за хорошую плату выдаёт сведения без волокиты.

Так что мы вскоре приехали по нужному адресу и, убедившись что мышки в норке, стали наблюдать за вами в окна. Ну а когда обычник продемонстрировал кинжал и у нас отпали все сомнения в том, существует ли вообще этот предмет, то настала пора действовать… ээ… в смысле или конфисковывать кинжал, или брать его вместе с обычником. – Пётр, довольно гыгыкнув, небольно стукнул Глеба стволом по голове, мол, дурак ты, пацан, засветился как последний лох.

– Нету кинжала, – облизнув пересохшие губы, сказал Глеб. – Хоть с ног до головы обыщите, всё равно не найдёте!

– Верно, – добродушно согласился Василий, – не найдём. Потому что ты успел его надёжно спрятать, я видел. Но наш заказчик большой дока в магических делах – уверен, он прекрасно разберётся и с тобой, и серебряной цацкой. Наша же задача была вполне конкретной: установить, имеется ли у обычника некий особый предмет, и при обнаружении того предмета дать сигнал кодовой магической фразой. После чего зафиксировать обычника во избежание его побега и ждать прибытия заказчика. Всё. Задание выполнено.

– Заразы, – через силу прохрипел Федул. – Чем больше я узнаю людей, тем больше мне хочется стать прокурором! Чтобы выносить смертные приговоры.

– Хорошая шутка, – улыбнулся Василий, глядя на него заулыбался и Пётр. – Ценю несгибаемость духа, волю к победе и прочие важные в бойцовском деле черты характера. Но на твоём месте я бы заткнулся. – Гном просипел в ответ что-то невнятное, ругательное, но орки не обратили на него внимания: в дверь за ними вежливо постучали. Аккуратно, три и ещё три раза.

– Вот и заказчик, – громко сообщил Василий. Орки поспешно расступились; в открывшуюся дверь неторопливо, с чувством собственного достоинства вошёл ничем не примечательный гражданин – среднего роста, в мышиного цвета сюртуке, брюках и такого же цвета шляпе-котелке. Унылое лицо гостя оказалось настолько не запоминающимся, что Глеб сразу его забыл, стоило ему перевести взгляд чуть ниже: на левой руке посетителя, на безымянном пальце, поблескивал золотой перстень с вставленным в него квадратным рубином. Перстень, который мог не только менять внешность своего владельца, но и мгновенно переносить его в любое место, даже физически не существующее. В такое, например, как Музейная Тюрьма, колдовски «размазанная» по всей территории Ничейных Земель – в которых обитают одни лишь осуждённые преступники.

– А, это вы, начальник Музейной Тюрьмы, – мрачно сказал парень, – я как-то и не сомневался. Достали-таки, сумели… – Гном возмущённо замычал, засучил ногами: Василий жёстко встряхнул малорослого заложника, отчего Федул обмяк и трепыхаться перестал.

– Привет честной компании, – ничуть не смущаясь, поздоровался со всеми ночной посетитель, – рад видеть присутствующих, особенно паренька со столь нужным мне артефактом. Извините за беспокойство, сейчас мы удалимся.

– Постой-ка! – встрепенулся Снюссер, тоже углядев перстень на руке гостя, – Иннокентий, внучатый племянничек дорогой, да ты ль это? Ить и впрямь, ты… А ну, прикажи своим олухам отпустить детей, а то ишь, распоясались. И иди ко мне, я тебя за уши оттаскаю! Вот же шкоду удумал, ай-ай.

Разоблачённый Иннокентий, он же начальник Музейной Тюрьмы, он же заказчик артефакта-реконструктора, глянул на злорадно ухмыляющихся орков и с досадой произнёс:

– Вы, дядя, зря меня опознали. Я вовсе не собирался впутывать в личные дела родственников, тем более таких глупцов, как вы… Пардон за грубость, но какого хрена ты, старый пень, здесь делаешь? – повышая голос, начал заводиться Иннокентий. – И ещё Мелинку с собой приволок, расколдованную. Ха, да тут пахнет тайным сговором, а то и государственной изменой! Так что сиди и не выступай, милый дядя, не то пожалеешь, что суёшь нос в чужие дела.

– Щенок, – гневно затряс бородой дед Панкрат, – ну всё, Кеша, ты сам напросился! Быть тебе наказанным, ой быть! Зашибу! – Снюссер, пытаясь закатить отсутствующие у больничной распашонки рукава, порывисто шагнул к начальнику Музейной Тюрьмы; одновременно на верху лестницы, держа перед собой тяжело уставленный поднос, появился Модест. Мигом оценив обстановку, бабай уронил ношу – тарелки с грохотом посыпались по лестнице вниз – и выдернул из кармана брюк плевательную трубку.

– Уходим, – сказал Иннокентий. Он сделал перед собой быстрый пасс окольцованной рукой: мир вокруг Глеба подёрнулся дымкой, потемнел и исчез.