Эндана - Галина Ли Страница 62

Как порыв ветра, по толпе понесся вздох ужаса и облегчения. Жрец, от растерянности на некоторое время позабывший все слова, пришел в себя и пошел на энданца, с силой выплевывая стихи молитвы, причудливо переплетая их с незнакомыми словами. Спасенная девушка снова закричала, как от сильной боли. А Леон, заслонив колдунью, двинулся к жрецу, на ходу вытаскивая меч из ножен.

Тиар и его воины оцепенели – их парализовало, лишив возможности двигаться, ощущение надвигающегося ужаса. Словно слова молитвы превратились в оковы и каменными хомутами легли на плечи людей, приковав их к невидимым столбам. Вот только на чужеземца эти молитвы не действовали: чем больше ярился жрец, тем шире становилась улыбка юноши. Жрец открыл рот от изумления, казалось, он не верит своим глазам. А затем все кончилось. Служитель Трехликого осел на землю серым мешком, из его рассеченной шеи хлынула темная кровь, и все ожили.

Кто-то растерянно произнес:

– Что ты наделал, Леон?! Это же избранный!

– Да? – холодно поинтересовался юноша. – Тогда какого демона он колдовал? И… вы уверены, что это избранный?

Растерянность, которая прозвучала тогда в голосе паренька, заставила Тиара повернуть голову к трупу. Но трупа уже не было: что-то серое клубилось на том месте, где упал жрец. И вдруг из этой серой мглы метнулась к людям черная тень. На этот раз Леон оказался не единственным воином, успевшим обнажить меч. Пронзенное тело рухнуло и замерло уже навсегда. Оно мало чем напоминало того человека, который обвинил девушку в колдовстве. Сузилось, заострившись, лицо, провалились и обесцветились глаза, удлинились зубы, плоть словно усохла, обтянув костяк. Вроде бы обычный мужчина, разве что худой очень, но после взгляда на него рука сама тянулась к оберегу.

В молчаливом изумлении взирали люди на труп. Как ни странно, но на этот раз первыми опомнились крестьяне. Они обрушили свою ярость на того, кто внушал им прежде такой страх. Селян не остановило даже присутствие короля: слишком долго они боялись, слишком многих отдали на растерзание чудовищу.

Леон, отвернувшись от трупа с видимым отвращением, спросил:

– Что это было?

– Это ее воин, воин смерти, пожиратель душ, – тихо ответил кто-то.

И тогда юноша, посмотрев на короля, сказал одно-единственное слово:

– Как?!!

Полный ярости взгляд до сих пор язвил Тиара в самое сердце. В этом коротком вопросе слились все остальные.

Как Тиар допустил такое? Почему под крылом короны привольно существовало то, что он клялся уничтожить? И не просто существовало… Оно благоденствовало, обрекая людей на смерть!

Тиар готов был кричать от боли, вспоминая черные обгорелые остовы в деревнях и обезлюдевшие городки. Везде ли враг нападал извне? А может, вовсе не было нападений?! Скольких уничтожили те, кто носил почитаемые маски избранных?

Но горше всего было осознавать, что он сам причастен к этому! Из-за слепого доверия к людям, облаченным в серые хламиды! Но разве мог Тиар не доверять? Ведь с тех пор, как они с сестрой потеряли родителей, именно Масген охранял и воспитывал их с Албой как собственных детей!

Вечером они с Леоном первый раз поругались. Мучимый чувством вины Тиар не сдержался, когда названый брат мрачно пошутил, что еще с десяток таких слуг божьих, и зубастым монстрам просто нечего будет делать в пустой стране. Он плохо помнит, что кричал юноше и что тот отвечал ему, потому что гнев застилал разум обоим.

А потом Тиар снова каменел, слушая историю Араны, как убитый священник одну за другой тащил на костер, обвиняя в колдовстве, женщин и девушек старше тринадцати лет. Как ее прятали родители, как обезлюдело постепенно некогда большое село, как от молитв этого страшного человека шла кровь из ушей и носа, а голову охватывала дикая боль. И как все боялись избранного, ведь он говорил от имени короля.

Девушка вела рассказ тихим шепотом, словно через силу. Леон сидел рядом и гладил ее по голове, как маленького ребенка. А бывалые воины потерянно смотрели на короля. Траес тоже не сводил с него горящего взгляда – уж что угодно, но только не любовь к жрецам носил в душе этот парень.

Проведя бессонную ночь, Тиар пришел к важному решению, на осуществление которого требовались время, силы и поддержка друзей. И теперь он хотел поговорить с побратимом.

Некоторое время они просто молча ехали рядом. Тиар вдруг признался:

– Эта напасть, Леон, расползается из моего дворца. Зло прикрывается моим именем, а я не могу обнаружить его истоки. Все, что я пытаюсь сделать для защиты Кенлира, оборачивается против меня. Я бреду в потемках.

Леон в ответ, нахмурившись, тихо сказал:

– Ненависть и жажда мести застилают твои глаза.

Эти слова, прозвучавшие из уст такого юнца, оказались настолько неожиданными для правителя Кенлира, что он даже остановился. На мгновение правителю показалось, что мальчик намного взрослее и мудрее, чем кажется с первого взгляда. И у Тиара вырвалось:

– Помоги. Помоги отыскать предателя! Кто-то из ее слуг находится рядом со мной и сеет смуту. Не только через Гиблое озеро проникает к нам вся эта мертвечина. А ты умеешь чувствовать через личины.

– Умею, – эхом откликнулся юноша и задумался, не торопясь с ответом. Прошло немало времени, прежде чем он снова заговорил: – Я не смогу долго оставаться рядом с тобой, Тиар. Столько, сколько бы мне… хотелось, – неожиданно покраснел энданец от непонятного смущения и пояснил: – Меня ждут дома. Но я постараюсь помочь тебе, если смогу.

Тиар облегченно вздохнул. До сих пор он и сам не знал, как для него было важно получить это согласие.

* * *

Город встретил правителя радостью: толпы горожан теснились вдоль улиц, восторженно кричали и закидывали воинов цветами. Они замолкали, только когда проезжал мимо самый последний всадник, почти мальчишка. За его спиной испуганно жалась миловидная девушка.

Казалось, жители еще не решили, кем считать этого юношу – посланцем богов или сыном демонов. Кто знает, до чего додумались бы горожане, если бы не известная своей слабостью к мужскому полу хохотушка Тида, торговка молоком.

Она жадно рассматривала проезжающих мимо воинов, а когда чужеземец поравнялся с ней, шумно вздохнула, растягивая слова:

– Какой красавчи-и-ик, жалко – молоденький очень!

И столько было в ее голосе искреннего огорчения, что люди заулыбались, а стоявшая рядом почтенная хозяйка трактира прогудела густым басом:

– Да ты не оглядывайся на возраст, Тида. Молоденький-то он молоденький, но больше никто за спиной девах не везет! Может, его на вас обеих хватит?

– Тьфу на тебя, клуха короткокрылая! – рассердилась любвеобильная торговка, а волна веселого смеха уже расходилась в стороны.

Когда же в ответ на шутку трактирщицы юноша, лукаво усмехнувшись, послал обеим женщинам воздушный поцелуй, город принял его как своего. Со всех сторон посыпались прибаутки, советы и благодушные пожелания. Если кто-то и был в толпе из недругов мальчишки, то их голоса потонули в гуле приветствия.