Вечный ястреб - Дэвид Геммел Страница 61

«Не будь таким злым».

«Кто из нас злой, Дива? Может, они еще и не станут тебя дожидаться. Девушек в клане много».

«Значит, выйду за кого-то другого».

«Я надеюсь, что твоя мечта сбудется, но боюсь, что этого не случится. Ты печалишь меня, Дива, — я так хотел бы видеть тебя счастливой».

«Год — не такое уж долгое время». Так говорила она до нашествия — теперь ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Отец погиб, клан в бегах, будущее покрыто мраком.

Для похода на юг Гаэлен выбрал шестерых человек — Агвейна, Леннокса, Лейна, Гвалчмая, Оника, Ридана. Оник был спокойный, но всегда готовый улыбнуться молодой горец, на десять лет старше Гаэлена. Он превосходно бился на посохах и на ножах. Черные волосы он стриг коротко, по моде нижних кланов, на лбу носил кожаный обруч с лунным камнем. Ридан, его единоутробный брат, был плотнее и ниже ростом. Говорил он мало, но во время отступления показал себя хорошим бойцом. Гаэлен взял обоих за хорошее знание Хестена — их мать была родом оттуда.

Семеро воинов ушли с острова Валлон до рассвета. Каждый имел при себе немного провизии, лук, короткий меч, нож. Один из друидов провел их по невидимому мосту — бечевку убрали, чтобы обмануть аэниров.

Гаэлен испытывал смешанные чувства. Ответственность тяжким бременем лежала на нем. Он любил Касваллона и бесконечно ему доверял, но биться с аэнирами на пологих склонах Аксты? За последние два года Гаэлен не раз беседовал с Оракулом о разных сражениях и знал, как важен правильный выбор поля. Маленькое войско не должно встречать более крупную и хорошо вооруженную армию прямо в лоб. Врага сначала изматывают, отбивают у него обозы, подрывают боевой дух. Войну такого рода Оракул сравнивал с изнуряющей тело болезнью.

Агвейну подобные мысли не докучали. Путешествие в Хестен позволяло ему хоть немного умерить горе от потери отца и сделать что-то для клана.

Через Атту — лес, усеянный разлагающимися трупами аэниров, они прошли осторожно, зная, что враг где-то близко. Успокоились лишь наверху, в густых лесах — для горца такие как родной дом.

Вечером Леннокс отыскал в сосновом бору место для лагеря. Впадину окаймляли валуны и густой кустарник, рядом бежал ручей. Гален развел костерок, незаметный сверху. Леннокс, вечно голодный, еще засветло слопал свой трехдневный запас и теперь мрачно, к общему веселью, смотрел, как едят другие.

За последний год он стал еще больше, нарастил мускулы на руках, начал носить бородку. В своем кафтане из козьей шкуры он смахивал на добродушного медведя.

— Нет, чтобы поделиться с товарищем, — бурчал Леннокс.

— Вон там на кусте полно ягод, — отвечал ему Гвалчмай. — Наверняка вкусные, ты попробуй. Ты не находишь, Агвейн, что мед в этом году как-то гуще? Лепешки с ним чудо как хороши.

— Вот-вот. Объеденье просто.

— Свиньи вы, — заявил Леннокс и ушел собирать ягоды.

В лесу было тихо, лунный свет пятнами лежал на траве. Он набрал с куста целую горсть, но ягоды только усилили голод и в животе заурчало. В этот миг справа от него послышался шорох. Леннокс присел, растопырив руки. В кустах мелькнуло что-то белое, и кто-то маленький поспешно убрал свою ногу.

Леннокс поел еще ягод и пошел в ту сторону, как ни в чем не бывало. Проходя мимо, он нагнулся и вытащил из кустов ребенка. Девочка с перекошенным от ужаса личиком не издала ни звука. Леннокс взял ее на руки, стал шептать ласковые слова. Она вцепилась в его кафтан так, что побелели костяшки.

— Ну-ну, голубка, все хорошо. Я не хотел тебя пугать. Не надо бояться Леннокса, он хоть и большой, да не злой. — Он гладил девочку по голове, а та прятала лицо в козью шерсть у него на груди.

У костра их тут же окружили и начали задавать вопросы.

— Она сильно напугана, — тихо проговорил Леннокс. — Наверное, потеряла в лесу родителей. Или аэниры убили их, — добавил он одними губами.

Гвалчмай, которого все дети любили, попытался разговорить девочку, но та еще глубже зарылась в лохматый кафтан своего спасителя.

— Никогда еще не видел ребенка в таком ужасе, — заметил Агвейн.

— Ты откуда? Расскажи дяде Ленноксу. — Девочка упорно молчала. — Я ее не знаю — а ты, Гвалч?

— Я тоже. Непонятно, чья она — паллидская, хестенская или даже фарленская. А может, и вовсе с хутора какого-нибудь, с окраин.

— С собой мы ее взять не можем, — вмешался Ридан. — Кому-то придется отнести ее на Валлон.

— Утром снесу, — вызвался Леннокс.

Все улеглись спать, девочка тоже заснула. Леннокс сидел спиной к валуну, держа ее на руках. Эта нежданная забота только радовала его. Дети всегда его сторонились — уж очень он был громадный, как объяснял ему Лейн, — а сам он любил маленьких и грустил из-за этого.

Во сне лицо девочки разгладилось, но ручонка все так же крепко цеплялась за козий кафтан. Леннокс откинул с ее глаз светлые прядки. Хорошенькая, как куколка. Он закутал ее в одеяло.

«Может, это и есть самый важный миг моей жизни», — вдруг пришло ему в голову.

Не склонный обычно к отвлеченным размышлениям, он не мог не думать об этом ребенке. Такая крошка — и столько, должно быть, перенесла. Но стоило ему, большому и сильному, взять ее на руки, как ее страх прошел — разве есть в жизни что-то важнее этого?

Если ее родители живы и пробираются на Валлон, они, должно быть, с ума сходят от беспокойства. Но как быть, если они погибли?

Леннокс поразмыслил еще немного и решил, что отдаст девочку Маэри. У нее только один ребенок, она охотно примет малютку и будет ее любить.

Девочка зевнула, открыла карие глазки.

— Ну как, лучше тебе? — улыбнулся ей Леннокс.

— Ты не мой папа.

— Нет, я твой дядя Леннокс.

— Папу волки съели. — Слезы блеснули у нее на глазах. — И Ярику тоже.

— Волки?

— Большие, как ты.

— Тебе приснилось, малютка. Таких волков, как я, не бывает.

— Бывает. Они и за мной гнались, съесть хотели.

— Дядя Леннокс им не позволит. Ты спи, утром поговорим.

— Ты знаешь моего папу?

— Нет. Он, наверное, очень хороший.

— Он с нами играл.

— А где твоя мама?

— Чужие люди с мечами утащили ее. У нее кровь шла.

— Теперь уже все хорошо. Дядя Леннокс самый сильный на свете. Не бойся.

— Сильнее волков?

— Конечно, милая. Клянусь, пока ты со мной, ничего худого с тобой не случится. Веришь? — Девочка улыбнулась, сунула в рот большой палец, задремала опять.

Красные глаза следили из зарослей, как догорает костер.

Талиесен спустился с Касваллоном глубоко в подземелье, в каморку со стенами из золота и серебра. Комнату наполнял мягкий свет, идущий непонятно откуда. Друид, указав Касваллону на стул, обитый белой кожей, сам сел на дубовый стол.