Охота на сверхчеловека - Дмитрий Казаков Страница 61

– Надо идти туда… – пробормотал себе под нос. – Другого варианта у меня все равно нет.

Он несколько раз глубоко вздохнул и зашагал в сторону Йозефова. Обошел костел Святой Марии сзади, чтобы не выходить на Староместскую площадь. Пересек Длоугу и оказался в пределах бывшего гетто. Некоторое время потратил, чтобы вспомнить, каким путем они шли к книжной лавке.

Это оказалось не так просто.

Семен вышел на Широкую улицу у церкви Святого Духа и направился в сторону Еврейской ратуши. Тут повернул к Староновой синагоге, а у нее осознал, что не помнит, куда дальше идти. Из памяти словно выдернули приличных размеров кусок.

– Э… Ничего себе, – пробормотал Радлов. – Я помню эту стену… и что мы тут шли, а потом…

Потом был провал, заканчивающийся на истертых ступенях старой лестницы.

Семен обошел синагогу, некоторое время постоял у стены Старого еврейского кладбища. Попытался вспомнить, как называлась улица, на которую они выбрались через заднюю дверь, и тоже не сумел.

Подошел к билетной кассе у входа на кладбище, некоторое время помялся, борясь с нерешительностью. А затем спросил у величественного, украшенного пейсами, бородой и высокой шапкой старика:

– Э… простите. Вы не знаете, где тут рядом книжная лавка?

– Да вон же она, – отозвался старик, стоявший за кассой явно для колорита. Электронная система продажи билетов прекрасно обошлась бы и без него. – Вон туда, через три дома.

Радлов поглядел в указанном направлении и обнаружил, что там имеется кривая улочка, какую он ранее странным образом не заметил. Прошел мимо и совершенно не обратил внимания.

– Благодарю, – и под удивленным взглядом старика Семен зашагал прочь от входа на кладбище. Лавочка обнаружилась на том же месте, блеснули на вывеске черные буквы «U Heny». Заскрипела старая деревянная дверь.

Внутри все было точно так же, как и в прошлый раз – полки с книгами всех времен, широкий стол с нотными тетрадями, старинные карты на стенах, прилавок с аптекарскими весами.

И хозяин, напоминавший древнегреческого сатира – хитрый взгляд, полные губы блестят, борода топорщится.

– Вай-вай, ну что за день для старого еврея? – проговорил он. – Не успело благословенное солнце подняться над горизонтом, как в лавку к нему заходят фальшивые убийцы! И кто их, интересно, так разукрасил?

– Вы меня узнали? – Радлов отступил на шаг и уперся спиной в дверь, закрывшуюся на удивление бесшумно.

– Для того, кто постиг все десять Сефирот, познал силу знаков Йуд-Хеи-Вав-Хеи и умеет зреть в суть вещей, в этом нет ничего сложного, – Гена усмехнулся и подмигнул. – Но не пугайся. Обычному гою не под силу узнать тебя под этой противной Святому раскраской.

– Так вот, а насчет убийства… Я не убивал, честно… Вы мне верите?

– Зачем мне верить, если я знаю? Видит Святой, благословен он, человек, подобный тебе, вряд ли убьет женщину. А, кстати… – Гена прищурился. – Ты сильно изменился, молодой историк. Твоя кровь течет по тем же жилам, но мышцы стали другими и кости обрели крепость стали…

Семен похолодел – неужели и это заметно?

– О, твои мысли написаны на лице буквами размером с иерусалимский храм, что возвел отец наш Соломон! Ты думаешь, откуда глупый старый еврей узнал это? Но да простят меня небеса, нет ничего легче для того, кто проштудировал труды Джабира ибн-Гайана аль-Таруси, брата Василия Валентина и Фулканелли, узнал тайны первовещества и ртути философов… Те, кто сотворил сыворотку в замке Шаунберг, питались объедками со стола великих алхимиков.

– При чем тут алхимия? – Радлов ощутил себя сбитым с толку. – Разве Хильшер, Виллигут и прочие старались добыть золото?

– Пфуй! – в черных глазах Гены появился сердитый блеск. – При чем тут презренный металл? Мерзкие пафферы, да гнить им вечно в шеоле, стремились к обогащению. Но истинные адепты, подобные Николаю Фламелю или Евгению Филалету – к изменению человеческой природы…

Что-то было странное в хозяине книжной лавки. Вся его болтовня на первый взгляд выглядела ерундой, а сам он – просто хитрым мошенником. Но в то же время он иногда обнаруживал невероятную для обычного человека осведомленность. Порой казалось, что за личиной из прибауток, восклицаний и гримас прячется другой человек, спокойный, мудрый и очень… старый.

Под внимательным взглядом Гены Семен чувствовал себя неловко, и не только благодаря тому, что уши его непрерывно подвергались бомбардировке. Чудилось, что собеседник видит его насквозь, до самой глубины души.

– Э, вай-вай! – хозяин лавки всплеснул руками. – Я и вправду буду трепаться, даже когда Азраил явится за мной с пригласительным билетом в рай. Ты ведь пришел сюда не за знаниями. Все хотят от старого еврея помощи, даже те, кто видит его второй раз. Ну что же, плачь, молодой историк, плачь…

Радлов открыл рот, чтобы сказать, что он вовсе не собирается плакать. Но тут слезы сами потекли по его щекам. Невидимая плотина рухнула. Чувства, что держал в себе, то, что накопилось за последние дни, хлынуло наружу – печаль по прошлой жизни, ушедшей навсегда; горе от потери друзей; страх, которого пережил немало; гнев на Ашугова и прочих асишников…

Выходило тяжело, с надрывной болью в сердце. По мускулам пробегали судороги.

– Ой, вэй, трудно начинать жить заново, – шептал Гена, глядя на гостя, и глаза его полнила печаль.

А потом Семен неожиданно успокоился. Слезы высохли сами собой, тоска и боль исчезли.

– Э… это ведь вы, да? – спросил он, вытирая лицо.

– Что я? – громогласно изумился хозяин книжной лавки. – Видят небеса, я даже пальцем не пошевелил! Ты исторг из себя старое зло сам, так что теперь спокоен и готов слушать меня.

– Слушать?

– Но ведь ты пришел за помощью? А чем может помочь старый еврей, кроме советов? Иди за мной. Спрячемся, чтобы какой-нибудь мерзкий гой случайно не обнаружил тебя здесь.

Вопреки его же словам, Гена не выглядел старым. В бороде и курчавящихся вокруг лысины волосах не было и нити седины, а двигался он легко и проворно, точно юноша. Разве что кряхтел иногда, да и то слишком театрально.

Они прошли за прилавок, а затем через низкую и узкую дверь в забитую вещами комнату. Хозяин лавки отодвинул в сторону большой кувшин, отпихнул мешок с чем-то шелестящим. Стал виден квадратный люк с большим кольцом из металла.

– Хе-хе, потянули, – Гена поднял его без малейших усилий и полез вниз, во мрак. Блеснула и пропала из виду его розовая лысина.

Затем внизу зажегся свет и гнусавый голос проговорил:

– Спускайся, молодой историк. Не забудь опустить крышку и тогда нас никто не найдет в этом мире. Кроме Всевидящего Ока, разумеется…

Внизу располагалась такая же комната, как и вверху. Только печь тут была куда больше, от нее в стенку уходила толстая труба. На длинном столе громоздились ряды фарфоровой и стеклянной посуды – ступки, бутыли, миски, какие-то изогнутые трубки. В одной из громадных бутылей находилась прозрачная, как вода, жидкость, в другой – что-то бурое, в нескольких – нечто похожее на молоко.