Знак Лукавого - Борис Иванов Страница 61

– Там есть постоялый двор, – сообщил Шон. – Или гостиница, если хотите… Называется «Ночной привал». Ее содержит мой хороший приятель – Старый Лайнус. Скажете ему, кто вы и что вы от меня. От Шона… Он вернет вам вещицу. И наверное, у него будет мое письмо для вас. Думаю, что оно вас очень заинтересует…

Он принялся раздавать карты.

– Ну а если мою вещицу выиграете вы, то у меня будет к вам одна лишь просьба… Условие. Вы эту вещь не продаете. Вы носите ее открыто. И отдадите ее только тому, кто имеет на нее право…

– И как я узнаю этого человека? – поинтересовался я, разглядывая свои карты.

– Узнаете, – заверил меня Шон. – У вас не возникнет никаких сомнений… А если они возникнут, то оставите для меня письмо у Старого Лайнуса. Ваш ход…

– А если такой человек вообще не появится? – резонно поинтересовался я, выкладывая свою карту.

– Это очень огорчит меня… – мрачно буркнул Шон и взял прикуп. – Тогда вы просто оставите вещь у Лайнуса. И если сочтете нужным приложите к ней письмо…

Кунни все с большей тревогой прислушивался к нашей беседе. Похоже, что он ничуть не оскорбился тем, что не был приглашен к игре. Его волновало другое.

– Почему бы нам просто не обменяться этими… предметами? – спросил я. – А потом вернуть их друг другу на тех же условиях? Вам не кажется, что так будет надежнее?

Шон отрицательно покачал головой.

– Мы еще слишком плохо знаем друг друга… – ответил он. – И если просто доверимся друг другу, риск будет больше в два раза, чем если сначала проверку пройдет один из нас… Давайте не обсуждать эту тему больше. Или играем или нет.

Он принялся складывать свой «сервиз» в рюкзак, вытирая каждый из трех предметов, его составлявших, широким листом какого-то лопуха, росшего чуть поодаль.

– Играем, – сказал я, подумав.

И, меняя тему разговора, добавил:

– Так вам приходилось бывать в Других Мирах? Снова последовал довольно уклончивый ответ:

– Я узнал о них многое… Только в некоторых из них может выжить человек…

– А в Мире Темных? Шон усмехнулся:

– Как ни странно, их Мир довольно похож на земной… Некоторые даже думают, что это Земля и есть – только через тысячи лет. После разных войн и катаклизмов… И Странный Край был тоже когда-то срисован с Мира Темных… Они ведь были его первоначальными хозяевами…

– И вы думаете, что они правы, когда хотят вернуть его себе?

– Хм… – отозвался Шон, разглядывая свои карты. – Кто, по-вашему, прав – волки или овцы? Фаг или бактерия? Вопрос в сфере морали ответа не имеет. Наше дело – просто выжить в предлагаемых обстоятельствах.

Я кивнул в знак согласия и принялся внимательно оценивать сложившийся расклад карт. Меня мучило подозрение или догадка о том, кем на самом деле является наш ночной гость. Но, видно, еще не время было ставить вопрос ребром. И я просто произнес двусмысленное:

– Может быть, откроем карты?

Это могло быть отнесено и к реальным, бумажным картам, которые мы оба держали в руках, и к тем – воображаемым, – которые разложила перед нами Судьба. Но Шон перечеркнул оба этих толкования.

– Я продул! – резко сказал он, поднимаясь и накидывая рюкзак на плечо. – Вещь, – он кивнул на цепь с пентаграммой, – остается у тебя. Носи ее даже в бане. И запомни: «Ночной привал», Лайнус…

Он бросил свои карты на брезент «рубашкой» вверх. Повернулся и исчез в кустах, на этот раз не произведя ни малейшего шума.

С минуту мы с Кунни сидели молча и только переглядывались с недоумением. Потом подмастерье мэтра взглядом попросил у меня разрешения и взял в руки доставшуюся нам на время причудливую цепь. Он повертел ее в руках, присмотрелся к ее узору и даже – опять с моего молчаливого согласия – примерил ее. Потом протянул тускло поблескивающую золотую змейку мне.

– Это – оберег, – определил он. – Магия… Но только не твой оберег. И не мой. Это оберег, рассчитанный на кого-то определенного. И еще – эти письмена… Видишь узор? Это руны… Узнаешь?

– Думаешь, это от Темных? – тревожно спросил я.

– Нет… – покачал головой Кунни. – Здесь многие пользуются их рунами. Это непонятно для посторонних. Тебе вреда эта штука не должна причинить. Просто этот тип уверен, что тебе очень скоро встретится тот, для кого этот оберег предназначен и кому это письмо адресовано.

Я ожидал, что он спросит меня теперь, о какой монете говорил назвавшийся Шоном. Но то ли он просто не хотел совать нос не в свое дело, то ли боялся вспугнуть меня. Он принялся собирать с брезента карты, которые, по всей видимости, ночной гость оставил нам на память. Заглянул в его расклад и удивленно присвистнул.

– Ты знаешь, – воззрился он на меня, – у этого типа был вовсе не проигрышный набор… Если бы вы раскрыли карты, то…

– Он явно приходил сюда не в карты играть, – махнул я рукой.

* * *

Наутро после ночи, показавшейся мне на редкость короткой, нас ждал сюрприз. Мы и двух километров не одолели еще по проселку, который после множества поворотов и перекрестков должен был привести нас где-то к следующему утру в имение его превосходительства, как обнаружили, что нас уже встречают.

У обочины пустынной дороги был приткнут вполне современный внедорожник, а рядом с ним высился детина, наряженный а-ля ковбоем, и махал нам своей широкополой шляпой. Еще пара – менее нарядных, но в том же стиле одетых чудил толклись неподалеку, выказывая умеренные признаки радости и гостеприимства.

Как выяснилось, за предыдущую ночь по причине сырости и многотрудного головоломного процесса, к которому, не щадя сил и здоровья, готовился их превосходительство Лессаж, его прокурорская хворь усилилась и уложила его в постель. В связи с чем прибытие миссии целителей решено было самым существенным образом ускорить. Для чего за нами и был выслан экипаж повышенной проходимости с командой встречающих, возглавляемой шерифом Монти. Имен остальных двух членов этого отряда я не запомнил, поскольку они остались далеко у нас в кильватере, чтобы позаботиться о наших лошадях и вовремя доставить их в прокурорское имение. В дороге нам пришлось выслушать развернутое изложение точки зрения шерифа на все аспекты жизни всего Странного Края и провинции Точь в частности. Ввиду моей слабой осведомленности о здешних делах и того, что последние несколько недель мой слух был избалован хотя и слегка ломаным, но родным русским языком в исполнении мэтра и Кунни, я ощущал себя почти глухонемым и боюсь, что часто отвечал невпопад на обращенные ко мне реплики и вопросы. Тем не менее благодаря исключительной продолжительности этого дня прибыли мы на место назначения еще засветло, живыми и здоровыми.

Само имение и сам господин прокурор произвели на меня впечатление, прямо противоположное ожидаемому. Вместо дряхлеющего древнего замка, окруженного средневековой деревенской идиллией, предо мной предстало довольно современного вида ранчо, оснащенное электропастухом, парой тракторов и целым автопарком – от легковушек до грузовиков. О том, что я нахожусь не просто на ферме, а в имении провинциального прокурора, говорила только табличка на застекленной двери трехэтажного особняка, в котором и находилась «домашняя резиденция» господина Лессажа.