Стократ - Марина и Сергей Дяченко Страница 61

– Вот кто научил тебя манерам, – задумчиво сказал Стократ. – Внимательнее выбирай учителей.

Она оскалилась, как рысенок перед атакой:

– Колдун, иди своей дорогой, пока цел!

– Ты не хочешь замуж?

– Не твое дело! – губы ее брезгливо дернулись. – За старого, толстого наследника из Приречья – сам выходи замуж, если тебе надо!

– Мне не надо, можешь поверить, – Стократ поднял руку ладонью вперед. – И я тебе не враг.

– Тогда убирайся!

– Его нельзя отпускать, – подал голос мальчишка. – Он же донесет властителю, где мы…

Девушка мигнула. Прошлой ночью она не спала ни секунды, глаза блестели, веки воспалились; Стократ пожалел, что не поговорил с ней подольше вчера, пока она сидела на заборе, и было ведь время…

– Послушай, Мир. Дело очень серьезное. Твой отец тревожится, и он прав, из-за отношений с Выворотом. Если Приречье не поддержит властителя Гран вот прямо сейчас, сегодня…

– У меня есть стилет, отравленный ядом болотной гадюки, – ее голос дрогнул. – Ты можешь, конечно, меня схватить, только я успею тебя пырнуть. И умирать будешь долго, в страшных мучениях!

Мальчишка крепче сжал кинжал. Ему сроду не приходилось убивать людей, он и не хотел бы, и прекрасно понимал свои шансы в драке со Стократом, – но выбора не видел.

– Я вам не враг, – повторил Стократ. – Можно присесть?

Парень глянул на Мир, быстро, почти неуловимо. Она здесь решает, подумал Стократ. Кто бы сомневался.

Девушка не ответила. Стократ воспринял молчание, как приглашение, подошел и сел на траву напротив Мир, по другую сторону костра.

– Хочу помочь тебе.

– Зачем? Кто ты такой, колдун, чтобы мне помогать?

В ее голосе скользнуло высокомерное презрение. Стократ задумался: а и в самом деле. Еще вчера я шел по своим делам, собирался переночевать в поселке и, без остановок пройдя земли Гран, спуститься вдоль Светлой, прийти в Приречье… Что мешает прямо сейчас пойти своей дорогой?

Он посмотрел на девушку. Ее ладони постоянно увлажнялись, она то и дело вытирала их о штаны. И капли пота на лбу. И лихорадочные глаза…

– Ты больна?

– Нет! – она вздрогнула, всем видом сообщая: да.

– Что с тобой?

– Ничего! – она сильнее сгорбилась, тело ее говорило: плохо. Мне очень плохо и страшно, и дело даже не в замужестве. Что-то другое случилось, скверное, а в виду скорого замужества – невыносимое…

Мальчишка угрюмо молчал. Он понимал еще меньше, чем Стократ. Он дружил с этой девочкой, наверное, с младенчества, он играл с ней в мяч, и в один прекрасный день оказался в роли телохранителя и оруженосца, а по-простому – похитителя, и если (когда) их поймают – Мир выслушает упреки, а мальчишку повесят на площади…

– Ты доверяешь своему другу? – осторожно спросил Стократ.

– Да, – ответила она без колебаний, и тело сказало: да. – А что?

– Он знает о тебе все – или есть что-то, что ты скрываешь?

Красные пятна на ее белых скулах разлились, покрывая лицо и уши. Она отвела глаза – и снова уставилась на Стократа, не желая признавать слабости.

– Он знает обо мне все, что мужчине пристойно знать о приличной девушке. Дальше?

– Тебя знобит, – сказал Стократ.

Ее в самом деле трясло, и все сильнее. Нож в ее руке плясал.

– Если ты заболела – я, скорее всего, могу помочь, – сказал Стократ, глядя, как кончик ножа выписывает восьмерки. – Я знаю целебные травы и отлично умею их применять, будь спокойна. Но тебе надо в постель. Давай сошлемся на твою болезнь и отсрочим свадьбу…

– Этой свадьбы не будет!

– Мир, я понимаю тебя, – сказал он как мог мягко. – Но ты отвечаешь не только за себя, но и за благополучие целого края…

– Блевать охота от твоих карамельных слов.

– Мир, ты дочь властителя…

– Да не дочь я! – выкрикнула она с отчаянием. – Я подкидыш!

Мальчишка, воспользовавшись мгновенным замешательством Стократа, ухватил нож поудобнее и приготовился к прыжку. Стократ глянул на него – мальчишка попятился.

– Мир, что же ты говоришь?

– То, что слышал! Я не дочь властителя, моя кормилица соврала ему… Она призналась мне, только когда умирала… меня нашли в лесу, я была маленькая, меня принес незнакомый человек, она выкормила меня… а Грану соврала, что я его дочь!

Стократ снова глянул на мальчишку:

– Ты знал?

Тот молча кивнул, но кинжала не выпустил.

– Возвращайся к властителю, если хочешь, – с усилием продолжала Мир, – и расскажи ему…

– Плохая идея, – задумчиво сказал Стократ. – На всякий случай знай, что я тебя не предам.

Она выронила нож и крепче сжала зубы, чтобы не стучали. Жар все сильнее, с беспокойством подумал Стократ.

– Рассказать правду – плохая идея, – повторил Стократ, принимая решение. – Давай сначала вернемся, тебе надо лечь в постель. Свадьбу пока отложим, а там… поглядим. Я сам поговорю с Граном, ни словом не упомяну, что видел твоего друга, он будет в безопасности…

Он поднялся – плавно, чтобы не напугать ее. Снял перчатку, сделал шаг вперед, потом другой, обогнул костер, протянул ей руку. Ее губы дрогнули – через миг она должна была всхлипнуть и опереться на его ладонь…

Он глянула на него снизу вверх, прыгнула упруго и сильно, как блоха, и бросилась вверх по склону. Затрещали кусты.

– Дан! – донеслось сверху. – Беги!

Забилась на привязи лошадь. Стократ рванулся за Мир – и остановился. Девушка продиралась сквозь чащу вверх: по острым камням, по крутому склону, где сучья торчали, как деревянные копья. Стократ испугался, что, услышав погоню, она занервничает, оступится и сорвется…

В этот момент камень, на который наступила Мир, качнулся у нее под ногами. Девушка взмахнула руками, будто собираясь взлететь, и действительно полетела – вниз, спиной вперед.

От ее крика у Стократа волосы встали дыбом. Он ясно представил Мир, нанизанную на сучок, словно бабочка на иглу. Он кинулся по склону, второпях рубя кусты и ветки, проклиная эту дуру, только бы она осталась жива…

Она дышала. Рубашка на груди была целой и чистой.

– Не прикасайся ко мне! – она пыталась встать, но подвернула ногу.

– Что с тобой?

– Не трогай меня!

Она все-таки поднялась, кинулась прочь, захромала и снова грохнулась на четвереньки. Ее рубашка была разорвана сзади от плеча до пояса, и на окровавленной спине открывалась карта Обитаемого Мира.

Стократ видел карту много раз, год за годом проверял ее своими ногами. Карту рисовали на свитках и досках, но никогда – на девичьей коже, перепачканной кровью; линии и символы, очертания гор и рек проступали синим контуром, будто лопнувшие сосуды. Очертания земель и владений. Города и реки. Можно было различить даже буквы: «Земли… Гран…»