Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов Страница 60

Андак откинул волосы со лба, вытер испарину. Разграбить святилище, убить жреца... Но ввязаться в битвы богов? Разорить обитель Михра-Гойтосира? А что? Ардагаст вот побеждал богов. Но ведь Тёмных, а не Светлых... А Саузард уже шипит в ухо: «Ты что, трусливее Убийцы Родичей?» А узкие чёрные глаза шамана впиваются в душу.

— Думаешь, князь? Долго не думай. Рассердится Нга — плохо будет. Пошлёт мороз, пургу — кони погибнут, потом люди. Всю добычу бросите и всё равно не спасётесь. И песни о вас никто не сложит, только сииртя... «О гибели росов, железных людей» песню назовут.

Князь чувствовал себя щепкой, уносимой потоком.

— Это все твои слова, а не бога, — нерешительно произнёс он.

— Разве Нга с тобой говорить будет? Ты спроси своего шамана с юга. Два великих шамана одно сказали — всё равно что сам бог сказал.

Дрожащей рукой Андак поднёс к лицу халцедоновый амулет. Чувствуя на себе презрительный взгляд жены, сбивчиво рассказал всё Валенту. А в ответ услышал раздражённый мысленный голос некроманта: «Ты ещё и колеблешься? Исполняй волю Повелителя Тьмы!» И князь покорно склонил голову перед шаманом. Тот снисходительно улыбнулся:

— Слушай мудрых шаманов — долго проживёшь, большим вождём станешь. Можешь не спешить. Море ещё не замёрзло. И не во всякий день можно открыть путь на Белый остров.

Клавдий Валент ехал на верблюде в самом скверном расположении духа. Вместо чёрной с серебром хламиды на нём был неприметный серый бурнус. Длинные волосы мага скрывал головной платок. Если что, его трудно будет отличить от обычного бедуина.

Осада Антиохии кончилась полным разгромом армии Нерона. Проклятая чернь так и не поднялась. Немало искусных магов погибло, тщетно пытаясь прельстить её чудесами. Не Тлупая и продажная городская стража одолевала их, а маги Братства Солнца. На базарах, в храмах, в переулках трущоб решалось: чья магия сильнее, чья вера истинна?

А судьями были невежественные горшечники, кожевники, рабы... Возможно ли большее надругательство над тайной мудростью? А тем временем к городу подошли Третий Галльский и Шестой Железный легионы. Не помогла никакая волшба. Хуже того, чары обращались против употреблявших их. Трещины в земле, изрыгавшие огонь и ядовитый дым, вдруг разрастались в сторону войск Нерона. Грязевой поток, подобный уничтожившему Геркуланум, обрушился на их стан вместо лагерей легионов. Сильнейшие демоны набрасывались на своих или вытворяли нелепые фокусы на потеху легионерам и черни, глазевшей на битву с городских стен.

Во всём этом чувствовалась какая-то молодая сила и дерзость. Похоже, Братство Солнца хорошо заботилось о смене. Говорили о молодом гиперборее, будто бы прилетевшем с севера по воле Аполлона. Впрочем, за гиперборея сейчас выдаёт себя всякий колдун, кое-как обучившийся летать и проходить сквозь огонь и воду. Ещё говорили о некоем юном маге-иудее, незаконнорождённом и происходившем из далёкой Скифии. Не сынок ли это Ноэми? Да, нужно было тогда в Пантикапее умертвить мальчишку, но не отдавать его в руки Аполлония. Незаконных детей у него, Валента, и так хватает. Правда, среди них нет ни одного, столь способного к магии.

А теперь ещё эта новость от Андака! Он, великий иерофант, мнивший себя выше всех богов-архонтов этого мира, не говоря уже об ангелах, демонах и героях, теперь был унижен. Оказывается, он всего лишь младший командир всемирной армии архонта Тьмы. Его солдат запросто передают в подчинение какому-то скифскому колдуну, шлют на рискованное дело. Да захочет ли колдун отдать стрелу Абариса? И вернётся ли Андак живым в царство Фарзоя? А ко всему ещё Ардагаст разгромил подземных обитателей и беспрепятственно идёт на север. Об этом Валент узнал, заглянув на привале в магическое зеркало.

Да, он, Клавдий Валент — солдат, наёмник, раб Разрушителя, Владыки Тьмы. И тот знает: раб не взбунтуется. Потому что для таких, как Валент, опаснее всего архонт Солнца. Этот неуёмный, во все щели лезущий бог не только учит справедливости (как будто она возможна в этом грязном земном мире!), но и насаждает её мечом и чарами через целую армию таких, как Аполлоний и Ардагаст. И если Андаку всё же удастся разгромить Белый остров — тем лучше. Глупые варвары, поди, объявят его героем, если не богом.

Так или иначе, не было надежды закрепиться даже на Евфрате. Царь Абгар, хитрая помесь иудея с армянином, уже переметнулся к Титу и впустил в Эдессу Флавиев легион. Остаётся уходить в Парфию. Там — очередная усобица. Умер царь царей Валарш, поборник Ормазда и Зороастровой веры. Против его наследника Пакора восстал в Месопотамии Артабан. Пакор ушёл на восток поднимать парфян, саков и прочих варваров. За него — зороастрийские маги, занудные блюстители праведности, и, разумеется, Братство Солнца. За Артабана — древние богатые города Вавилонии, вездесущие иудейские и сирийские купцы и ростовщики. Им больше всего нужен в Парфии царь, дружественный Риму. А где все эти торгаши — там и халдейские маги с их тысячелетним колдовским могуществом.

Значит, Братству Высшего Света нужен союз с халдейскими чарами и иудейским золотом. Эти колдуны и наживалы, погрязшие в плотском, вряд ли поймут, что Братству нет дела не только до их страстишек, но и до самого существования этого гнусного мира. Хорошо бы ещё договориться с наасенами, древним и страшным братством жрецов Змеи, заклятыми врагами служителей Солнца.

А с остатками армии надо уходить к Артабану. Царь, который скрывается, но ещё вернётся, подобен в глазах толпы богу, возвращения которого ждут каждую весну. И Нерон вернётся — с востока, как Солнце, в сиянии азиатского солнечного царя! Есть, правда, риск, что Артабан выдаст «горшечника-самозванца» ради хороших отношений с Римом. Ничего, попробуем на парфянине один талисман, подавляющий волю.

Жаль, что от него осталась лишь половина. С другой бежал неведомо куда ещё в царствование Нерона сенатор Публий Либон.

Предстоит ещё убедить во всём Нерона и Менандра Самаритянина, главу Братства. Убедим. Не денутся никуда владыки светский и духовный. Создатель и душа Братства — он, Валент. Да, он будет и дальше служить небесным и земным владыкам в их распрях. Раб? Пусть. Зато духовно свободный. Потому что он не верен и не будет верен никому из них. Не знавший ни рабства, ни бедности Валент не понимал разницы между рабом мятежным и рабом неверным, подлым.

В ущелье у подножия горы Хойдыпэ было тихо и сумрачно. В распахнутые ворота безмолвно вливалась тёмная живая река. Молчаливо, понуро шли пёсиголовцы и волосатые, безголовцы и люди со ртами на темени. Уходил с незнаемыми и кое-кто из людей-душегубов, кому теперь не осталось места в мире человеческом. Лесная и болотная нечисть уже успела рассеяться по тайге. Тёмная река исчезала в пещере под скалой. Нижний мир поглощал извергнутый им ужас. Люди незнаемые уходили туда, откуда пришли. Навсегда ли? Легко ведь поддаться соблазну выпустить на своих врагов тех, кому не место в этом мире. Ещё легче дать волю людям-чудовищам в собственной душе.

Когда последний из подземных выходцев скрылся в тёмном зеве пещеры, с горы не спеша спустился могучий зрелый муж с огненно-рыжей бородой, в кожаном переднике, с молотом и клещами в руках. За ним шли двенадцать дюжих молодцов в таких же передниках, с кузнечными и литейными инструментами. Огненнобородый кузнец вздохнул: