Орден Сталина - Алла Белолипецкая Страница 60

Удивив и патологоанатома, и Стебелькова, Григорий Ильич вдруг резко повернулся и почти на прямых ногах пошагал – не к каталкам с другими трупами – к груде одежды, снятой с покойников и сваленной теперь в углу. Склонившись над ней, чекист стал разгребать кошмарное тряпье – отбрасывая назад то, что не удовлетворяло его требованиям; более всего он походил в тот момент на трущобного пса, роющегося в помойке.

Наконец (издав нечто вроде рычания, отчего сходство с псом еще более усилилось) Семенов выхватил из груды одежды окровавленную гимнастерку цвета хаки. Именно она была на кадавре, которого Григорий Ильич пожарным топором изрубил на куски.

– Товарищ Семенов, что… – сунулся было к шефу Стебельков, но тот глянул на него с такой яростью, что у Ивана Тимофеевича язык мгновенно прилип к гортани.

Семенов же принялся исследовать каждую пядь окровавленной тряпки и добрался, наконец, до подмышек гимнастерки. Там, вперемешку со следами пота и крови, имелись серые пятна явно неорганического происхождения. Григорий Ильич начал тереть их – усердно, как старательная прачка; Стебельков и служитель морга взирали на это, разинув рты.

Лишь тогда, когда руки Семенова сделались серыми от театрального грима, позаимствованного Колей в студенческом театре МГУ, чекист распрямил спину и произнес – пролаял:

– Делайте вскрытие трупа. – Он кивком головы указал на рыжеволосую покойницу. – Немедленно. Прямо при мне.

Вероятно, это был первый случай в карьере судебно-медицинского эксперта, когда он приступал к своей работе с явным сожалением. Рука не поднималась кромсать скальпелем это тело: с сияющей белой кожей, с изгибами столь соблазнительными, что и при таких обстоятельствах ими трудно было не восхищаться. Но – Семенов стоял тут же, за плечом у патологоанатома, и тому некогда было предаваться сантиментам.

Привычною рукой врач сделал Т-образный надрез на теле, вскрыл грудную клетку женщины – легко, как открывают саквояж, – и ахнул. Картина, открывшаяся взору судмедэксперта, была такова, что бедняга выронил реберные ножницы и, сорвав с лица очки, судорожно принялся их протирать.

Семенов, стоявший рядом с патологоанатомом, вмиг всё понял и грязно выругался, добавив к матерным словам какое-то непонятное, нерусское слово – явно кого-то обвиняя. Судмедэксперт даже не попытался вникнуть, кого чекист считает повинным в невиданном зрелище, которое им предстало. И кого тут вообще можно было винить? Удивительнейший феномен, да и только!..

Все внутренние органы рыжеволосой женщины: сердце, легкие, печень и всё остальное – были крохотными, будто у новорожденного младенца. В желудке не было даже намека на остатки хоть какой-то пищи, а кишечник трупа напоминал несколько перекрученных жгутиков – что-то вроде эмбриональных пуповин.

Семенов молча ринулся к выходу. Только оказавшись за двойными дверями морга, он дал волю своему гневу и во второй раз прошипел то слово, которое давеча не разобрал судмедэксперт:

– Симулякр… Она сотворила свой симулякр! И помогал ей живой, загримированный под труп.

Он должен был ожидать чего-то подобного уже после того, как эта ведьма напустила на него кадавра. Семенов сам на себя удивлялся: как ему не пришло в голову еще там, в подвале, вспороть трупу женщины живот?

Впрочем, комиссар госбезопасности и теперь продолжал кое в чем ошибаться: в том, что сказал – она сотворила. Относительно же симулякра – бездушной копии живого существа, созданной при помощи эзотерических приемов особого свойства, – он всё угадал верно. Григорию Ильичу – в давние-давние годы, когда он носил еще другое имя (Гарет Ллевелин Симмонс), и самому случалось баловаться такими вещами. Один человек научил его этому: великий врач и эзотерик.