Желанная - Ольга Герр Страница 6

Гунхильда покинула крепостную стену в ту же минуту, как механизм ворот пришел в движение. Я тоже не задержалась. Страх гнал меня прочь.

Едва войдя в главное здание, наткнулась на Руну. Женщина была бледнее пены на волнах и тряслась, словно припадочная. Но она вышла из комнаты, чтобы встретить меня. Вот это отвага.

Схватив за руку, Руна потянула меня к лестнице и вскоре привела в спальню.

— Переждем здесь, миледи Анна, — сказала она, подперев дверь креслом. Откуда в хрупком теле столько силы?

— Что переждем? — уточнила я.

— Захват крепости.

— Какой же это захват? Мы сами открыли ворота. Считай, сдались.

— Все так, — кивнула Руна. — Но наемники обязательно это отпразднуют.

— Звучит так, будто это не праздник, а оргия какая-то.

Рабыня передернула плечами. Живя в крепости, она повидала такие праздники, от того и не хотела в них участвовать. Я не возражала. Руне лучше знать, как вести себя в подобной ситуации.

Из окна в моей комнате было видно лишь море да поле, и я понятия не имела, что творится сейчас во внутреннем дворе. До слуха долетали отдаленные звуки: крики, лязг металла, обрывки песен, нетрезвые голоса. Пару раз в комнату пытались войти. Ломились в дверь словно быки, таранящие забор. Тогда мы с Руной хватались за руки и, зажмурившись, каждая молилась своему богу.

Нам посчастливилось — кресло выдержало. Трещало, гнулось, но не позволило двери открыться. Кому-то повезло меньше. Я слышала визг девиц, которых вытаскивали из комнат, и пьяный смех мужчин, довольных развлечением. Но со временем и то, и другое переходило в сладостные стоны. Не похоже, что кто-то остался в накладе.

Постепенно звуки стихали, отдалялись, сосредоточиваясь где-то под нами на первом этаже. И чем тише они звучали, тем сильнее я нервничала. Буквально сходила с ума от беспокойства за Ивара. Будучи не в состоянии усидеть на месте, нарезала круги по комнате. В итоге не выдержала — бросилась к двери, отодвигать кресло.

— Нет, миледи, не делайте этого, — Руна кинулась мне наперерез.

— Там мой сын, — сказала ей. — Ты должна понять.

Она поняла. Я видела это по глазам. Отступив, Руна понурила голову.

— Как уйду, снова подопри дверь, — велела я ей. — Не пускай никого кроме меня.

Я не просила рабыню пойти со мной, хотя она могла подсказать устройство крепости. Но ее страх был слишком велик. Она бы скорее выпрыгнула из окна, чем вышла из комнаты.

Коридор встретил тишиной и разрухой. Двери в большинство комнат стояли распахнутыми настежь. Проходя мимо, я лишь раз заглянула внутрь и наткнулась на служанку в разорванном платье. Она спала на полу в объятиях голого мужчины. Оба выглядели довольными.

В крепость проникли разврат и пьяное веселье. Они гуляли по коридорам как полноправные хозяева. Разумнее было и дальше отсиживаться в комнате. Те, кто забаррикадировался, находились в безопасности. Мне на пути попадались закрытые двери. Кажется, я даже слышала, как испуганно за ними дышат обитатели крепости.

Но что если за одной из открытых дверей Ивар? Что если я нужна ему? Материнский инстинкт толкал меня вперед. Та, что была до меня, обожала своего мальчика, я ощущала это каждой клеткой нового тела. Она бы скорее погибла сама, чем позволила причинить ему вред. А еще она была сильной и смелой. Не то что я.

В крепости слишком много помещений, а я не понятия не имела, где детская. Поэтому просто шла на звук, рассудив, что надо отыскать того, кто обещал неприкосновенность мне и сыну. Пусть держит слово.

Но прежде чем я нашла его, нашли меня. Я как раз достигла зала для пиршеств — назвала его так из-за множества столов и лавок, а также гуляющего здесь народа — когда кто-то схватил меня сзади.

Я взвизгнула и дернулась, но мой протест проигнорировали. Незнакомый мужчина втащил меня в зал совсем как дикарь — за волосы и швырнул на стол. Я приложилась боком об угол, аж ноги подкосились, а перед глазами замелькали разноцветные круги.

Не дав мне опомниться, мужчина развернул меня к себе и снова толкнул к столу. На этот раз спиной. Я не устояла и повалилась на столешницу, а мужчина уже задирал подол платья, пока его губы присосались к моей шее. Борода кололась и щекотала, но было не до смеха. Мужчина был мертвецки пьян. Едва ли он соображал, что делает.

Он навалился на меня всем весом, невозможно было дышать. Неужели так и умру — задохнусь под пьяным мужиком?

Воздух уже целую минуту лишь частично наполнял легкие, и сознание поплыло. Я перестала ощущать чужие прикосновения — давящие и царапающие. Еще немного и насильник будет иметь труп.

Внезапно в моем положении произошли разительные перемены — насильник куда-то подевался, и я, разинув рот, жадно глотала воздух и все никак не могла насытиться. Постепенно пелена перед глазами спала, я увидела насильника лежащего на полу и своего спасителя. Он стоял надо мной и хмурился — тот самый воин из-за стены, обещавший мне неприкосновенность. Что ж, слово он не нарушил. Пока что.

Торвальд — так, кажется, называла его Гунхильда — сбил мужчину с меня ногой, просто пнув того в бок. Насильник пытался подняться, но хватило одного взгляда моего защитника, чтобы он передумал и остался на полу, сделав вид, что ему не до меня.

— Зачем вышла из комнаты? — спросил Торвальд недовольно. — Захотела развлечься?

— Искала сына, — я быстро поправила юбку, чтобы не соблазнять других, и собралась разразиться благодарностями, но мужчина, повернувшись ко мне спиной, уже шел прочь.

Я слезла со стола и топталась на месте. Такое пренебрежение обескураживало. Зачем спасал, если ему нет до меня дела?

Но тут Торвальд бросил лениво через плечо:

— Чего застыла? Идем.

Я медлила, не зная, на что решиться.

— Или хочешь остаться с ними? — спросил он, заметив, что я не двинулась с места.

Я оглянулась — позади стояли еще пятеро мужчин. Такие же пьяные, как тот, что пытался меня изнасиловать. Судя по голодным взглядам, они только и ждут, когда мой защитник выйдет из зала. Подобрав юбку, я кинулась за Торвальдом. Плевать, что он недостаточно вежлив. Не трогает и ладно.

Мы направлялись в зал, где днем меня судили. Мне не хотелось туда возвращаться, но я боялась потерять Торвальда. Казалось, пропади он из виду и тени, что притаились в углах, набросятся на меня. В сознание прочно укрепилась мысль — моя жизнь зависит от этого человека.