Чары тьмы - Катарина Керр Страница 58

«Все ли происходящее предопределено богами? Нет, потому что многие события происходят благодаря слепой удаче. Хорошо запомните: у каждого человека есть свой вирд. А еще существует удача. Тайна премудрости заключается в том, чтобы отделять одно от другого.»

«Тайная книга друида Кадваллона»

Примерно в неделе пути верхом от Аберуина, там, где вполне могла находиться западная граница Элдиса, наверху поросшего травой холма стоял дан и смотрел на океан. Старая, ненадежная каменная стена окружала большой двор, мощеный булыжником. Между камнями давно проросли сорняки. Внутри стояли приземистый каменный брох, несколько деревянных сараев и — словно журавль среди куриц — узкая башня-маяк. Каждый день после полудня Аваскейн преодолевал сто пятьдесят ступенек по винтовой лестнице и выходил на плоскую крышу башни. Его сыновья загружали в люльку лебедки дрова, и Аваскейн поднимал их наверх, а затем раскладывал под небольшим навесом. На закате он зажигал первую партию дров. Неподалеку отсюда в море находились скалы, наполовину погруженные в белоснежную пену волн. Аваскейн со своей башни почти не мог их разглядеть, но, что еще более существенно, эти скалы оставались фактически невидимыми для кораблей, которые шли по направлению к ним. Любой капитан, заметив свет Каннобейна, знал: чтобы не разбиться о скалы, ему следует отойти подальше, в безопасное открытое море.

Не то чтобы к ним в последние несколько лет заходило много кораблей. Из-за войны за трон Дэверри торговля почти прекратилась. Время от времени, в особенности, зимой, когда холодный ветер сильно задувал под навесом, Аваскейн задумывался, зачем он вообще продолжает поддерживать огонь. «Но если только один корабль получит пробоину и пойдет ко дну, — подумай, как ты будешь себя чувствовать», — обычно говорил он себе. Кроме того, сам принц Мейл много лет назад обязал его следить за маяком. Тогда принц отправился на войну и так и не вернулся назад.

Аваскейн готовил двух своих сыновей, Марила и Эгамина, для работы на маяке после его смерти. Марил был надежным парнем. Ему нравился труд смотрителя, ему льстило своего рода привилегированное положение, которое их семья занимала в деревне Каннобейн. Однако Эгамин, которому исполнилось только четырнадцать, ворчал, ругался и постоянно грозился убежать, чтобы присоединиться к королевской армии. Аваскейн обычно давал ему подзатыльник и приказывал замолчать.

— Принц просил меня и мою семью поддерживать огонь, — обычно говорил Аваскейн. — И мы выполним поручение.

— О, послушай, папа, готов поспорить: мы больше никогда не увидим несчастного принца, — обычно отвечал Эгамин.

— Может, и нет, но если я все-таки увижу его, то он услышит, что я сдержал слово. Я — как барсук. Держусь крепко.

Аваскейн, его жена Скуна и сыновья жили в большом зале броха, где готовили еду, спали и обычно проводили свободное время. Верхние этажи были заперты, чтобы беречь тепло зимой. Два раза в год Скуна проветривала каждую комнату, вытирала пыль с мебели, мыла полы — на тот случай, если принц в один прекрасный день вернется в свое загородное поместье. У них во дворе был разбит огород, они держали нескольких кур и поросят. В счет уплаты налогов маяку Каннобейна фермеры из ближайшей деревни давали им хлеб и все необходимое, а главное — поставляли дрова, которые рубили в огромных дубовых лесах, протянувшихся на север и запад.

— У нас хорошая жизнь, — обычно говорил Авакейн Эгамину. — Ты должен благодарить богов за то, что мы живем в мире.

Эгамин только упрямо качал темноволосой головой и бормотал, что ему скучно. Кроме фермеров, в дан Каннобейн редко кто приезжал.

Поэтому настоящим событием стало появление у ворот какого-то незнакомца. Чужак приехал сразу после полудня. Аваскейн спал все утро и только начинал свой день прогулкой, когда увидел всадника на гнедом жеребце, подъезжающего к дану.

За всадником ступали два серых мула, тяжело груженые холщовыми мешками. Когда всадник спешился, Аваскейн понял, что перед ним полная женщина средних лет. На ней было платье, из-под которого виднелись бригги, позволявшие ей ехать на лошади в мужском седле. Ее седые волосы были заколоты на затылке, как у незамужней, а темные глаза блестели добрым юмором. Самым странным был цвет ее рук — коричневато-синий вплоть до локтей.

— Доброе утро, господин хороший, — поздоровалась она. — Готова поспорить: ты удивлен, увидев, как я подъехала.

— Не стану отрицать — удивлен. Но в любом случае — добро пожаловать. Могу ли я спросить твое имя?

— Примилла из Абернауда, господин хороший. Я приехала сюда искать редкие растения для гильдии красильщиков из Абернауда.

— О, подумать только! Не воспользуешься ли ты нашим гостеприимством? Я могу предложить тебе покушать, если ты не возражаешь против завтраков в обеденное время.

Примиллу это нисколько не волновало. В то время, как Марил занимался ее конем и мулами, она с удовольствием отведала бекона и ячменной каши. Путница сообщила много важных новостей из Абернауда, королевского города Элдиса. Скуна с Эгамином жадно слушали, как гостья описывает происходящее в городе.

— Предполагаю, нет никаких новостей о принце Мейле, — наконец сказал Аваскейн.

— Есть. И это — грустные новости. Недавно умерла его жена, бедняжка. От лихорадки. — Примилла грустно покачала головой. — Очень жаль, что она так никогда больше не увидела мужа.

На глаза Скуны навернулись слезы. Аваскейн и сам чувствовал себя потрясенным.

— А ведутся ли разговоры о том, чтобы лишить моего принца прав на наследство и поставить на его место его сына?

— Ведутся. А вы что об этом думаете?

— Мейл — вот принц, которому я поклялся служить, и я буду ему служить. Я подобен барсуку, уважаемая. Держусь крепко.

Примилла улыбнулась, словно находила такую преданность восхитительной. Слишком многие насмехались над тем, как Аваскейн относится к делу. Сочувствие Примиллы было для него большой отрадой. Смотритель маяка украдкой рассматривал гостью. Веселое круглое лицо и розовые щеки странно контрастировали с проницательным взглядом. Кто она, какова ее жизнь? Аваскейн поневоле задумывался над этим.

Этой ночью, в полнолуние, Примилла тяжело дыша поднялась вверх по каменным ступеням, чтобы присоединиться к Аваскейну наверху башни. Она помогла выложить вторую партию дров для маяка, затем остановилась на краю.