Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец

Я никого, кроме себя, не люблю, и никого, кроме себя, не жалею. Мне никто всерьез не интересен, и ничего я так сильно не желаю, как чтобы мне было хорошо. Это вытекает из моих поступков. До поры до времени они предсказуемы, но стоит мне нагрузить себя выше невидимой черты или ограничить, или обмануться в каких-то надеждах, моментально начинает переть грязь, скрытая где-то внутри. Если я иногда притворяюсь любящим, это вытекает либо из хорошего настроения, либо из каких-то соображений, либо из желания комфорта, либо в надежде получить что-то. Истинной же любви, т. е. безусловной, постоянной и не требующей ничего взамен, у меня нет ни к кому.

Из дневника невернувшегося шныра

Подушка, кувыркаясь, врезалась в стену и жалобно пустила перо.

– Если ты не положишь свой планшет – я тебя убью! Ненавижу, когда на меня все время смотрят через планшет! – заорала Фреда и урча, как голодный вурдалак, вернулась к круглому пластиковому столику. Он был завален черновиками анкет и тестов, которые Фреда скачивала с сайтов крупных европейских университетов. Эти тесты вечно переводились, трижды перепроверялись, заполнялись и отправлялись по одной Фреде ведомым адресам. Порой они исчезали с концами, а иногда возвращались в виде новых тестов или приглашений. И снова Фреда что-то сканировала, отсылала, переводила и доказывала. Ее острое лицо становилось еще острее, а выпуклый лоб еще упрямее.

Каждая неделя начиналась с того, что Фреда собиралась уходить из ШНыра, и заканчивалась тем, что она, из величайшей милости, оставалась еще на неделю.

Лара лежала на спине и критически разглядывала ногти. В комнате до рези в глазах пахло жидкостью для снятия лака.

– Можно неприличную просьбу? – пропела она.

– Ну… – откликнулась Рина. Она знала, что, если не отзовется, Лара будет повторять про «неприличную просьбу» до бесконечности, на всяком новом витке добавляя в голос жалобности.

– Спасибочки! Напомни мне завтра, чтобы я напомнила Кириллу, чтобы он не забыл сказать Улу, чтобы тот напомнил Максу, чтобы тот починил мне шнеппер!

Рина оторвалась от ноутбука. Вчера вечером в полутемной пегасне она случайно погладила ослика Фантома, приняв его за жеребенка, и теперь ее прошибло на творчество.

– А чего с твоим шнеппером? – спросила она.

– Зефиром забило.

У Рины дыхание перехватило от такого надругательства над оружием.

– Зефиром?

– Я, конечно, помыла, что могла, но там, где всякие детальки, все равно застряло, – прощебетала Лара.

– Помыла? Чем?

– Водой, конечно. Подсунула под кран ну и… А, да! Пыталась жидкое мыло ватной палочкой пропихнуть, но получилось еще хуже.

– Ты понимаешь, что шнеппер – это…

– Да-да, – торопливо ответила Лара. – Шнеппер для шныра – это как нерпь, пчела, ну и все такое. Поэтому и передаю по цепочке, чтобы Макс меня не убил.

Рина задумалась.

– Какая разница по цепочке или нет? Макс все равно узнает, чей это шнеппер! Он их с закрытыми глазами отличит.

Лара перестала полировать ногти.

– Ты не понимаешь, мать моя женщина. Тут психология! – сказала она снисходительно.

Рина с минуту поискала психологию, но нашла одну дурь. Если суешь зефир в один карман со шнеппером, хотя бы следи, чтобы он был во что-то завернут. И вообще она никогда не подозревала, что Лара знает такое слово, как «психология». Хотя почему не знает? В женских журналах, которые она глотает пачками, это слово любят и лелеют. Типа вы с мужем не потому грызетесь, что оба жуткие эгоисты и не умеете терпеть несовершенств друг друга, а просто у вас биоритмы не совпадают, и вообще Овны с Тельцами не уживаются.