Я - сталкер. Новый выбор оружия - Андрей Левицкий Страница 58

Остановились на середине холма. Пришлось снова сверяться с картой: да, вот едва заметные штрихи болота, наша тропка – вдоль него и налево. Но болото – последний ориентир, дальше начинается сплошной лес.

Энджи, шевеля губами, смотрела на серое небо, будто просила солнце выглянуть.

– Пока все понятно, – успокоил я. – Дальше будем надеяться, что распогодится. Налево идем.

– Налево, каждый мужчина имеет право на лево! – улыбнулся Пригоршня и подмигнул Энджи, на что она сказала:

– Тебе только направо можно, ты не женат.

– Это пока. Пойдешь за меня замуж? – спросил он то ли в шутку, то ли всерьез. – Ну а че, чем я не эээ… кандидат? Деньги водятся, со мной не скучно…

– Выживем, тогда ясно будет, – ответила она серьезно, и Пригоршня просиял, а я не удержался от подколки:

– Никита, знаешь, как женятся в Средней Азии?

– За баранов, что ли? – усмехнулся Пригоршня.

– Ну да.

– Два стада диких кабанов, – сказала Энджи. – Тогда подумаю.

– А по рукам!

– Я ж сказала – подумаю.

Мутанты нам почему-то не попадались, аномалий тоже было умеренное количество. Казалось бы, радуйся, но мне происходящее не нравилось. Сколько раз такое было: затишье – к неприятностям. И если Пригоршня, обнадеженный дамой сердца, развеселился, то я, наоборот, был настороже.

Странный звон не стихал, но и не усиливался, и если сначала он выматывал нервы, то теперь мы к нему привыкли. Настораживало, что живности было мало, даже пичуги куда-то подевались и мыши попрятались, как перед выбросом. Но нет, я бы почувствовал, к тому же ветер был, и интуиция, которая столько раз спасала наши задницы, молчала. Зато появилось несметное множество грибов: и поганок, и лисичек, и огромных, с красными шапками, сыроежек.

– Грибы для тещи, – проговорила Энджи. – Съешь, пятнами покроешься и облысеешь. Есть у кого враги вне Зоны? Самое оно.

– Коварная женщина, – оценил Пригоршня.

Энджи впала в некое подобие эйфории, движения ее стали разболтанными, в глазах плясали искры, она ожила, но перемены в ней меня тоже не радовали – организм мобилизовался перед рывком. Как бы истощение не наступило раньше времени.

Когда вышли на небольшую поляну с пожухшей травой, Пригоршня вскинул руку, и мы замерли. Поляну усеивали трупики ворон. В нос ударил пряный запах разложения. Гайка показала, что на поляне безопасно, но мы все равно пошли в обход, стараясь не смотреть на ворон с раскрытыми клювами. Наверное, их убил недавний выброс, но может, и что похуже.

В лесу перевели дыхание и опять двинулись цепью, теперь я шагал впереди.

– Я все думаю, та розовая ерунда на карте, ну, закрашено то место, куда идем, – сказал Пригоршня. – До нее ведь совсем недолго. Как бы не дрянь психическая…

Энджи прыснула.

– Психотронная, – поправил я. – На всякий случай готовимся. Помните, как меня повело? Действуем так же. Если вдруг что, разрешаю прострелить себе ногу, только коленную чашечку пожалейте.

– Ни разу не вляпывалась, – призналась Энджи. – Они смертельные?

– Всякие бывают, – проговорил Пригоршня. – Одни тоску нагоняют, другие видения всякие, третьи с ума сводят. Слышал, есть такая гадость, ступаешь в нее – и стареешь, выходишь дряхлым стариком. Ужасно. Она как будто жизнь высасывает. Ворон дохлых помнишь? Наверное, в такую штуку попали. Вот так идешь себе расслабленный, гайки бросаешь, радуешься, что все хорошо, хлоп! И хана. Так что внимательно смотреть надо, каждое дохлое насекомое обходить – мало ли.

Я оглянулся на Пригоршню: вещая, он преобразился, раздулся от гордости, как воркующий голубь. Наконец он продемонстрировал Энджи свое превосходство. Что-что, а Зону он понимал отлично.

Энджи кивала, поглядывая по сторонам.

– Ты слушай-слушай, Никита дело говорит, – посоветовал я и смолк.

Все мы замерли, услышав стон. Столько в нем было тоски и страдания, что волосы встали дыбом. Стон повторился уже ближе.

– Что это? – прошептала Энджи, сглотнула, приготовила пистолет.

– Может, имитатор, – ответил насторожившийся Пригоршня. – Тварь уродливая, но безобидная. С одного выстрела дохнет. Она только новичкам страшна.

– Я такую тварюку видела, – кивнула Энджи. – Таскалась как-то за мной. Неприятно, но не смертельно.

Мы пошли медленнее и осторожнее, и правильно, потому что в двадцати метрах, между кустами папоротника угадывалось зеленоватое мерцание «оксида». Убить не убьет, но покалечит. Видел одного неудачника, которому обожженные ноги ампутировали до колен.

Простонали ближе. Я скривился. Имитатор но на психику давит. Обогнув «оксид», мы потопали дальше. Вздрогнули, когда стон донесся чуть ли не из-под ног. Энджи развернулась прыжком, прицелилась и воскликнула:

– О, господи.

Мы проследили направление ее взгляда, я вскинул винтовку, Пригоршня – дробовик. Разлапистые листья папоротника шевелились, там угадывалась человеческая голова, макушка вся в язвах, неестественно, как у кузнечика, вывернутые колени, смятые стрекозиные крылья.

– Неее, – протянул Пригоршня, прицелился. – Это не имитатор, а неведомая хрень.

Тем временем хрень подползла к нам ближе, и меня передернуло. На человеческом лице, исполненном страдания, шевелились то ли муравьиные, то ли стрекозиные жвала, с розового языка капала слюна. Существо ползло, отталкиваясь ногами, вывернутыми в коленных суставах, волочило тонкие руки и обрывки рукавов. Человеческий торс в камуфляже переходил в стрекозиное членистое брюшко, разорванное сбоку. Рану, истекающую сукровицей, облепили рыжие муравьи.

– Матерь божья, – прошептала Энджи, судорожно вцепилась в мою руку.

Пригоршня выстрелил, оборвав страдания существа. Попросту снес ему башку – из сострадания, потому что тварь нам не угрожала.

Некоторое время шли молча. Подступивший к горлу комок тошноты все не исчезал.

– Раньше я не слышала ни о чем подобном, – прохрипела Энджи. – Что это за мутант?

– Не мутант, – тряхнул головой Пригоршня, идущий впереди. – Несчастный был натовцем, судя по форме и шевронам.

– Но что…

– «Скрут», аномалия такая. Ловит животное или человека и держит. Если второе попадается, склеивает их, и получаются…

– Химеры, – подсказал я. – «Скрут» где-то рядом. Слышал, обычно где один, там и десять.

– Как их обнаружить? – спросила девушка.

– Никак. Гайки тут не помогут, – ответил Пригоршня. – Если повезет, мы увидим существо, которое «скрут» держит. Если нет, держать будет нас.

– Вообще странная дрянь, – посекундно останавливаясь, рассуждал я. – «Скрут» разрежается после того, как сделает свое дело, и появляется в новом месте.