Участковый. От пистолета до кольца - Галина Гончарова Страница 58

– Намного!

* * *

Кофе оказался выше всяких похвал.

Настоящий, вареный, не растворяшка и не кофе-машина. А сваренный вживую, это чувствовалось. Конфеты тоже были вкусными, и Ирина не стала скромничать.

Директор наблюдал за ней с улыбкой.

– Приятно, когда женщина не жеманится, – пояснил он. – А то каннибалом себя чувствуешь, когда воздушное существо рядом с тобой весь вечер терзает один салатный лист.

Ирина фыркнула. И демонстративно слопала еще одну конфету.

Классного руководителя, Марину Ивановну Королькову, долго ждать не пришлось. Явилась сразу же после кофе.

– Вызывали, Владимир Алексеевич?

– Да. Вот, участковый Ирина Петровна, хочет с вами поговорить про Анжелику Сидорову.

Женщина явно посмурнела.

– Да? Что-то случилось?

– Почему вы считаете, что что-то случилось? – Ирина ощутила себя великим Инквизитором, но знать-то надо! Марина Ивановна еще больше нахмурилась.

– Анжелика Сидорова – достаточно замкнутый ребенок, но моя дочь в том же классе учится… и выводы я сделала…

– Слушаем, – вежливо попросила о продолжении Ирина.

И услышала.

Анжелика, да еще Сидорова…

Ага сочетается. Дети – они добрые, участливые, тонко чувствующие… хуже приходилось только мальчику с говорящей фамилией – Гнида. Мальчик фамилии соответствовал, а вот Анжелика…

Девочка добрая, но фантазерка и в чем-то слишком ранимая, оторванная от реальности…

Истеричка?

Пожалуй, что нет. Но мишенью для острот она становилась часто, и одноклассников не любила. Не за что.

– Ее травили? – уточнил директор.

– Нет! Такого я не допустила бы!

Нет? Но ведь и обратного не было. Интеграции в класс не происходило, а в школе Анжелика чувствовала себя чужой среди своих.

Подруг не завела, парня не нашла, личной жизнью не озаботилась…

И поэтому не так давно…

Сама Марина Ивановна об этом узнала от дочери. И сейчас пыталась донести, что будь это чуть раньше, до выпускных, она бы конечно! И сразу же! И никак!

Но… ДО выпускных!

А когда начались ЕГЭ…

До того ли ей было?

У Анжелики заметили дорогой телефон. Айфон, последней модели. Цена?

Заоблачная. Дешевле купить эшелон яблок, чем игрушку с изображением яблочка.

У Анжелики заметили платок от какого-то модного дома. Преподавательница не помнила название, но клялась и божилась, что стоит платочек – в районе пары сотен тысяч рублей.

Какая-то греческая фирма… ^[5]

И заметили кольцо с топазом.

Золотое, дорогое, не ширпотреб.

Анжелика отмалчивалась, и это еще подогревало любопытство. Нет бы похвастать, а она – молчит! С мужчиной ее никто не видел…

– Почему я об этом не знаю? – мягко поинтересовался директор.

– Так выпускные же…

Классная руководительница себя сильно виноватой не чувствовала. Оно и понятно – с глаз долой, из сердца вон. Что там дети после выпускных делать будут, ее не волнует, пусть хоть в борделе работают.

– А кто может знать? – подумала вслух Ирина. – Неужели у девочки во всей школе нет подруг? Вообще во всей школе?

– Такого не бывает, – покачала головой Марина Ивановна. – Есть наверняка. Но…

– Но кто – вы не знаете. Понятно…

– А кто может знать? – прищурился директор.

– Я могу спросить у детей…

– Звоните, Марина Ивановна, звоните, – Владимир Алексеевич усмехнулся и сделал еще глоток кофе.

* * *

С Полиной Валиной в школе побеседовать не удалось.

Пришлось отправляться к ней домой.

По утверждению детей, Полина была… не то чтобы подругой, но хотя бы ближе всех к Анжелике. И Ирина решила не звонить.

Телефон здорово облегчает работу, но Ирина предпочитала личные визиты, во время которых намного легче понять, врет человек или нет…

Да и не работает ведьминское чутье по телефону. Надо лично явиться, в глаза посмотреть, рядом постоять. А Ирине нужно было сейчас именно это.

Слишком дорого встанет ошибка. И ей, и девочкам.

Полина оказалась дома.

Симпатичная брюнетка семнадцати лет от роду готовилась к ЕГЭ. Сидела с учебниками, и Ирину встретила без особого восторга.

– Добрый день. Проходите.

Ирина поздоровалась, нацепила бахилы – разуваться было лень, и прошла в комнату девочки. Огляделась.

Барби-дом.

Все розовое, белое, в рюшечках… брюнетке – совсем не в тему. А вот блондинка здесь смотрелась бы очень органично.

Полина проследила за ее взглядом.

– Да. Мать обставляла.

– И?

– Обещала поменять обстановку, как мне восемнадцать будет. Летом в магазин пойдем, если ЕГЭ сдам не ниже восьмидесяти баллов.

– Стиль модерн?

– Именно! – кивнула девушка. – Минимализм и простор.

– Вам пойдет.

Полина посмотрела с чуточкой симпатии. Приятно, когда тебя понимают, так?

– Мать просто не понимает, что мне вся эта мишура не нравится. Только и слышно: Поленька, ты же девочка! Ты должна быть нежной и женственной!

– У родителей это бывает, – согласилась Ирина. – Они просто не слышат детей.

– Не хотят слышать.

– Как и у Анжелики?

Полина тряхнула головой так, что метнулась толстая коса.

– Да. Там только еще хуже было. Мы, правда, не дружили, Алка вообще дружить не умела, хоть и пыталась.

– Алка?

– Анжелика свое имя вообще ненавидела. Просила называть ее Аллой. Ребята, понятное дело, плевать на это хотели, а я называла. Пусть, если ей приятно.

– Я думала, ее все устраивало?

Полина скривилась.

– Устраивало? С такой мамашей? Шутить изволите?!

Ирина подняла брови.

– А что не так? Бить – не били, травить не травили, каторжно пахать за кусок хлеба тоже…

– Когда вы так говорите, выходит, что мы и правда сволочи неблагодарные.

– А вы – благодарные? Или не сволочи? Вы объясните, чтобы я поняла, – поддела Ирина.

Полина посопела немного, здорово напоминая при этом сердитого ежика, а потом заговорила.