Будь здоров - Виталий Башун Страница 57

Думаете, я стал мастером боевых искусств? Ошибаетесь, как ошибся и я. Мало правильно наносить или блокировать удары. Надо еще наработать навык умственного управления боем — тактика, стратегия, психология и психофизика. Умение предвидеть атаки противника и планировать, исходя из этого, свои контрмеры — в этом никакая моторная память не поможет. Хотя от внезапного нападения, когда думать и рассчитывать некогда, она работала очень эффективно. Как при отдергивании руки от пламени. Что там думать — убирай быстрее, умнее все равно ничего не придумаешь.

Восемь месяцев прошло, а наш медовый месяц с женой все длился, длился и, дай боги, будет длиться еще долго. Правда, как, наверное, у всех пар, в буднях нашей семейной жизни были свои не совсем привлекательные для меня лично особенности.

После разговора в КСОР на третий день после свадьбы мы провожали родственников. Женщины всхлипывали, мужчины мужественно хмурились, а я смотрел на своих родителей уже глазами семейного человека и как бы заново узнавал их.

У отца, полноватого мужчины средних лет и довольно среднего роста, был тяжелый подбородок, мягко очерченные губы, немного великоватый для его овального лица нос и пронзительный взгляд серых глаз. Темные с проседью волосы он имел привычку зачесывать назад, полностью открывая огромный лоб. Этот «шибко умный чердак», как поддразнивала его мать, казалось, даже немного нависал над лицом мраморной глыбой. Все вместе производило впечатление решительности, упорства, стальной воли и обстоятельности.

Сама же мать, худенькая (это после рождения нас, четверых оглоедов), на полголовы выше отца, гибкая, как тростинка, с тонкими, пропорциональными и милыми чертами лица, медными, почти рыжими волосами, представляла собой некую его противоположность. Если отец двигался, говорил и действовал неторопливо и даже как будто лениво, то мать, будто живой огонек, находилась в вечном стремительном движении.

Сколько я себя помню, ни минуты она не могла посидеть спокойно. Постоянно куда-то бежала, торопилась, что-то делала, без умолку тараторя звонким веселым голосом. Все давно привыкли даже не вслушиваться в ее речь. О важном она всегда говорила четко и внятно. Однако, внешне ленивый и вальяжный, отец всегда все успевал. Не любил он лишних бесполезных движений, поэтому сначала все продумывал, потом делал, и получалось у него лучше и быстрее, чем у матери.

Например, они собираются в театр. Мать, уже одетая, причесанная, с сумочкой в руках, наводит последний глянец на свой образ, а отец все еще в халате.

— Дорогой, я уже крашу губы, — сообщает мать.

— Тогда я пошел одеваться.

Он неторопливо уходит в гардеробную. Один миг. Губы еще не докрашены, а отец уже стоит полностью готовый к выходу. Как ему это удается, никто так и не смог разгадать.

Когда родители в очередной раз затевают шутливый спор, на кого похожи их дети, мать всегда неизменно и твердо заявляет, что у меня от отца только мозги и то, что ниже пояса, а характер, дескать, с бору по сосенке. Интересно, как во мне все это интегрировалось. Если отец немного упрямый, насквозь логичный и рациональный, то мать, казалось бы, мягкая и податливая фантазерка. «Как скажешь, дорогой! Тебе лучше знать, милый, но, может, лучше сделать чуть-чуть по-другому?» — неизменно слышал я от нее, когда родители обсуждали семейные проблемы.

Потом вдруг выяснялось, что делается в большинстве случаев то, что хотела мать, хотя она при этом никогда не забывала добавлять: «Видишь, мы сделали все именно так, как ты и хотел». А отец к тому моменту уже был искренне убежден, что все так и есть, и был страшно доволен своим главенством. «Лисичка» — так называла бабушка со стороны отца мою несравненную матушку.

Родителей жены я знал плохо. Единственное, сразу было видно, что цвет глаз Свента унаследовала не от голубоглазого герцога. Это была пара несомненных аристократов под стать друг другу. Оба высокие, стройные, с почти одинаковыми слегка надменными и высокомерными породистыми лицами. Впрочем, общались они с моими родителями и с нами вполне дружелюбно и запросто, ничем не выказывая разницу в нашем с ними общественном положении. Герцог на прощание долго тряс мне руку, расхваливая мои таланты в уничтожении алкогольных напитков. Говорил, что не помнит, чем кончилась наша дуэль на бутылках, но этот факт явно свидетельствует о том, что бароны тоже крепкие парни.

Помахав платочком вслед отъезжающим каретам, мы со Свентой остались одни и решили перед ужином немного отдохнуть в спальне. Естественно, за ужином после отдыха у меня немного подрагивали держащие столовые приборы руки, а вместо жареного гуся мысли мои занимали совсем другие картинки, которые я надеялся снова воплотить в реальность сразу после ужина. Третий день я даже не вспоминал о еде. Удивительная жизнь у меня началась.

Насколько восхитительной была ночь, настолько же кошмарным — утро. Когда Свента меня разбудила, ласково поглаживая и щекоча, я с закрытыми глазами потянулся обнять жену, однако вместо нее ухватил подушку. Открыв глаза, отыскал в предрассветном сумраке свою дражайшую супругу, почему-то одетую в тренировочный костюм, и попытался шаловливыми ручками ухватить ее за талию. Ничего у меня не вышло. Она ловко перехватила мои руки, стремительно развернулась спиной, подсела и рванула вперед. Я повис на ней, как раненый боец на санитаре, и оказался голым, но проснувшимся посреди комнаты.

— Утренняя разминка, Филик. Праздники закончились, начинаются серые будни. Ты готов, счастье мое, трудом и упорством пробивать себе путь к самосовершенствованию чрез лень и дряблость тела?

Свента есть Свента, с грустью констатировал я. Даже свадьба ее не изменила.

— Селенушка моя, а может быть, по-другому разомнемся? — нежно целуя ее открытую шейку, жарко прошептал я в бесполезной попытке избежать наказания тренировкой.

— О! — ехидно восхитилась жена. — Мы полны сил и готовы к подвигам? Это хорошо. Тогда после разминки обязательно сделаем то, что ты предложил. Устроит тебя такой приз?

— Ага! Ты на разминке меня так укатаешь, что и мантию надеть сил не останется.

— Вот и проверим, как ты меня любишь, — жестоко отмела все мои возражения Свента. — Я тебе обещала, что не отстану? Обещала. Помнишь, два года назад? А я обещания всегда выполняю. Все! Живенько оделся, и побежали. Отстанешь больше, чем на круг, ночью один спать будешь.

Интересно, у вас так же было в медовый месяц?

Дальше учебно-воспитательный процесс покатил как по накатанной колее. Занятия с целительницей, с учителем Лабриано, в академии, тренировки с наставником по самообороне и… утренние разминки с женой. Если я отставал не больше, чем на два круга (ну куда мне с животом угнаться за этой тренированной газелью), то разминка заканчивалась вполне приятно. Однажды (хи-хи!) жена попыталась выполнить свою угрозу. Я тогда чуть-чуть приотстал, и она заявила, что мне надо поберечь силы для завтрашней разминки, поэтому ночью она будет спать в другой комнате. Не успел я задремать, как она скользнула под одеяло, проворчав, что себя наказывать не собирается и лучше оставит меня без сладкого на завтрак.