Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко Страница 56

– И что?

– Сегодня ты один убил больше чёрных, чем было тогда всего.

Риггер, ты становишься тряпкой.

Я целую её в щёку. Она прижимается ко мне.

– Там есть поляна, чуть дальше, – шепчет Марфа.

Я поднимаюсь и подаю ей руку.

* * *

Я просыпаюсь от криков. Выбираюсь из спального мешка, натягиваю панталоны и штаны, хватаю меч и бегу. Марфы рядом нет. От нашего укромного местечка до основной стоянки около двадцати метров. Через несколько секунд я уже там.

Две повозки пылают. Вокруг кипит драка. Машинально отбиваю удар справа и рассекаю противнику горло. Меч у меня в руке – это пила самоедов. Отражаю ещё один неуклюжий удар, вскрываю сопернику живот. На востоке алеет заря. Скоро рассвет. Это хорошо. Значит, наши убитые уже проснулись, а их убитые останутся мёртвыми до следующей ночи.

Кто идёт в атаку в такое глупое время? Безумцы.

Нападающие вооружены клинками и одеты в какие-то обноски. Я замечаю, что они дерутся беззвучно. Кричат только свои.

Очередной чужой попадается мне под руку. Ему тоже хватает одного удара.

Становится неинтересно. Соперники слишком лёгкие.

И тут я понимаю, что не всё так просто. Сражающихся слишком мало. Я могу посчитать их совершенно спокойно. И при этом на меня больше никто не нападает. Шесть пар бойцов. Вот один падает – это враг. Потом ещё один. Наших больше. Ещё пара минут, и всё кончено.

Передо мной появляется Виркас.

– Где ты был?

Смотрю на него с издёвкой.

– Понятно. – Он отворачивается. – Они увели четыре повозки и двенадцать человек. Нам повезло, что Маргаф проснулся и поднял крик.

– Кто это?

– Безликие. Тоже группка отщепенцев. У них есть определённые технологии. Они передвигаются совершенно беззвучно. Обоих часовых усыпили. И ещё десять человек успели усыпить. И повозки увели. Тишина – абсолютная. Маргафу приспичило отлить, он увидел, как повозка удаляется, и поднял крик. Пока мы дрались с теми, кто был здесь, остальных увели.

– Куда?

– Придётся идти по следам.

Светает довольно быстро. Две повозки сожжены. Четыре угнаны. Осталось девять. Наших погибло всего трое, двенадцатерых увели. Осталось семнадцать.

Марфа – у них. И ещё две женщины.

Мы идём вдесятером.

Я, Виркас, Микта и ещё семь человек. Следы на выжженной равнине видны хорошо.

Мы выдвигаемся, как только первый луч солнца бьёт из-за линии горизонта.

Первым идёт Виркас. Затем я на носороге. Остальные – сзади, группкой.

– Они не могли далеко уйти, – говорит Балга, высокий русоволосый парень.

Никто ему не отвечает.

* * *

Я вижу пещеру первым, потому что я выше всех на своём носороге. На холме пробиваются жалкие ростки. Трава – жухлая, тёмная, но это всё же трава.

Около пещеры горят костры. Перед пещерой – X-образная конструкция. На ней распят человек. Это один из деревенских. Около него несколько сектантов: пять-шесть человек. Больше никого не видно.

Раздаётся крик. Мимо меня со свистом пролетает стрела. Звук рога. Часовые у них всё-таки есть.

Из пещеры сыплются воины.

При свете я вижу их лица. У них нет лиц. Это изуродованные коричневые маски, скопище старых шрамов. Такое бывает, если с человека снять кожу, а потом дать этому месиву зажить.

Смерть – исцеляет. Люди, сознательно уродующие себя, – это страшнее каннибалов-самоедов.

Они летят на нас, десяток, второй, третий, с копьями и мечами, хорошими, стальными. Целятся лучники.

Тогда я понимаю. Когда не удалась ночная атака, они решили заманить нас, чтобы драться на своей территории.

И я гоню носорога вперёд. Он чертит кровавую полосу в толпе нападающих. Огнестрел плюётся огнём без перерыва. За мной бегут мои соратники, добивая ошеломлённых похитителей.

Вчера Виркас говорил: «Местные племена слабы. Это кучки сектантов, которые сражаются между собой. Отщепенцы общества. Они никогда не объединяются, а по частям у нас хватит сил пройти через них».

Носорог дорубается до деревянного креста. Человек на нём покрыт кровавой коростой.

Огибаю конструкцию. Носорог врывается в пещеру. Потолок достаточно высокий, чтобы ехать без проблем.

Тут узко. По дороге животное давит ещё нескольких воинов. И вдруг останавливается. Проход сужается до метра, не более. Пролезть дальше можно только по одному.

Ну что же. Пройду один.

Я перепрыгиваю через голову носорога и выскакиваю из проёма. В меня летит копьё. Увёртываюсь, подрубаю мечом чьи-то ноги, одновременно сношу выстрелом полголовы воину с другой стороны.

Комната невелика. Тут четыре воина. Двое – мертвы. Копейщик заносит следующее копьё и получает пулю в живот. Последний пытается выскочить. Я зарубаю его сзади, просто раскраиваю череп. Выхожу в смежный коридор.

Инстинктивно выбираю правый проход. Бегу. Навстречу попадается сектант с мечом. Пуля в грудь.

Выбегаю в большое продолговатое помещение. В центре – что-то вроде алтаря. По бокам – много маленьких дверок-дырок. На меня бросается сразу человек шесть.

Всего лишь шесть.

Я превращаюсь в вихрь. Один тут же падает с развороченной выстрелом грудью. Второй – с перерезанным горлом. Парирую удар и взлетаю на стену. Пока соперники медленно оборачиваются, пытаясь понять, что же я сделал, кувыркаюсь в воздухе и приземляюсь за спиной одного них, очень высокого, с черепом, изувеченным так же, как и лицо. Череп распадается на две части под лезвием моего меча, соперник напротив получает пулю. Двое оставшихся пытаются убежать. Одного настигает выстрел, во второго я мечу меч.

Мне начинает нравиться меч-пила. Он не режет, а рвёт. Это выглядит красиво.

Дыры в стенах оказываются дверями в камеры. Точнее, не совсем дверями. За каждой дырой – примерно пятиметровый обрыв. Жертву просто вталкивают в узкое отверстие, и она оказывается в каменном мешке три на три метра. Самостоятельно выбраться теоретически возможно, но дыры забраны опускающимися сверху решётками.

Интересно, они кормят пленников?

Внезапно я замечаю в помещении ещё одного сектанта. Он показывает на свою маску-лицо и что-то неразборчиво говорит.

Я не могу разобрать его слова. Он открывает рот: там обрубок языка. Иду к нему. Он стоит у отверстия, ближайшего к алтарю. В руках у него факел. Он бросает факел в отверстие и отскакивает в сторону. Из дыры вылетает огненный сноп.

Я чувствую неприятный запах из отверстия, в которое я заглядывал. Я понимаю, что стены пропитаны какой-то горючей жидкостью. Или она сама образуется на местных камнях. В одной из дыр сидит Кимун, деревенский. Увидев мой силуэт на свету, он тут же кричит: