Жалкие свинцовые божки - Глен Кук Страница 56

Проснувшись, я почувствовал себя сбитым с толку. Голова болела, хотя накануне я не пил. С улицы доносился гвалт. С ума сойти! В такую рань, когда все порядочные разумные существа еще спят.

Кажется, это уже было. Может, я сплю и мне снится, что я сплю?

Тот же самый гвалт. Те же самые кретины пытались устроить ту же самую заварушку.

Я со стоном поднялся. Ну и воображение у меня: даже во сне ухитрился заработать свежие синяки.

Бедные мои глазки... Я чуть отодвинул штору. Ай! Этим утром в костер солнца явно подбросили хвороста; вдобавок на небе – ни облачка. Я попятился, дождался, пока глаза перестанут слезиться, и вновь выглянул на улицу.

Точно. Компания старых идиотов, которые маются от безделья. И развлечения ради напрашиваются на неприятности.

На противоположной стороне улицы, на том же самом месте, что и раньше, стояла рыжеволосая красотка. И пристально всматривалась в мое окно. Но теперь-то я знал, кто она такая. И связываться не собирался. Больше ей меня не одурачить. Обойдется. Если приспичит, я и сам облапошу.

Ощутив легкое покалывание в затылке, я сообразил, что Покойник проник в мое сознание. Может быть, провел там всю ночь. Из чего следовало, что он, возможно, отыскал некую нить. Надо его поблагодарить. Я постарался встать так, чтобы он мог как следует разглядеть рыжеволосую – моими глазами.

Она как будто догадалась, что за ней наблюдают, – покинула свое укрытие и словно растворилась в толпе, что собралась вокруг двух женщин, свирепо взиравших одна на другую. Первая была низенькой человеческой матроной, толстой и уродливой, вторая – высокой, худощавой красавицей из гномов. Рядом они выглядели как сестры-близняшки.

Кто-то это заметил. И принялся помешивать закипающее варево громадной поварешкой.

От толпы отделилась женщина. В ее движениях было что-то этакое...

– Это она?

– Да. Я слежу за ней. Любопытное ощущение. Отсутствие присутствия в движении.

Я не стал уточнять, что он имел в виду. Мне было все равно, ибо на моих глазах творилось величайшее чудо нашего времени: миссис Кардонлос, размахивая помелом, успешно разгоняла толпу с помощью какой-то великанши, озабоченной, похоже, охраной общественного порядка.

– Во дает, старая карга! Не такая уж она, оказывается, и стерва. Черт возьми, с кем же мне теперь враждовать? – Попка-Дурак завопил как нельзя более кстати. – Ну конечно! Спасибо, Морли.

По Макунадо шествовал Морли Дотс собственной персоной. Зеваки расступались перед ним, то ли отдавая дань уважения его щегольскому виду, то ли из опасения перед сопровождавшими Дотса гроллями, зелеными уродами пятнадцати футов ростом. Из пастей торчали внушительные клыки, в лапах гролли сжимали увесистые дубинки, за плечами у них болтались мешки. Они ухмылялись; между прочим, ухмыляющийся гролль выглядит в два раза грознее того, который хмурится.

Гролли появились на свет по воле случая; то был печальный результат случайных связей между троллями и гоблинами. Эти двое происходили от одной матушки и были братьями. Их звали Дорис и Марша.

Согласен, имена диковинные. Но никто из обитателей Танфера не рисковал заводить с братьями разговор об именах. Дорис и Марша не отличались сообразительностью и распалялись далеко не сразу, но уж потом их было попросту не остановить.

Как ни странно, они приходились Морли родственниками – правда, очень далекими. Стоило только взглянуть на них, чтобы усомниться в здравом уме вожаков «Зова». Парни вроде Дориса с Маршей способны наворотить дел, какие и не снились борцам за чистоту расы.

С какой стати он ведет их ко мне в дом?

– Ты следишь за Адет? – спросил я у Покойника.

– Да. Похоже, она сама не знает, куда идет.

– Может, догадалась, что ты за ней увязался?

– Ни в коем случае.

Я хотел было осадить его, чтобы не слишком задирал нос, однако Морли был уже в пятидесяти футах от моего крыльца. Его сопровождали не только гролли. Следом топали старые дружки, Сарж, Рохля и Дожанго Роуз (если бы не крохотный росточек, последнего можно было бы обозвать точной копией гроллей). Все были вооружены до зубов. Ума на всех шестерых было меньше, чем в моем мизинце, зато силищи!