Дети змей, дети волков - Янина Волкова Страница 56

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Люди кричат; недовольны они странной этой пляской. Требуют, чтобы один из них напал уже, начал бой, которого с таким нетерпением ждут они. У Ренэйст устают руки, несколько раз спотыкается она о собственные ноги и первая не нападает.

Ей не удается заметить то мгновение, когда Витарр оказывается совсем близко. С какой легкостью делает он рывок! Движения его быстры и легки, их и заметить-то сложно! Ожидает ли кто-то подобного искусства от такого, как он? Ренэйст едва времени хватает для того, чтобы выставить меч перед собой, отражая удар. Она отскакивает в сторону, пытается сохранить расстояние между ними, но Витарр снова оказывается совсем близко.

Сцепив зубы, Волчица поднимает руки, блокируя удар сверху, и сгибает колени, едва не падая под силой этой атаки. Лицо Витарра совсем близко, искаженное яростью и злобой. Только начали они смертельный свой танец, а пот уже стекает по его лицу. Несколько соленых капель попадают Ренэйст на лицо, когда удар эфеса в живот вынуждает ее отступить, пошатнувшись.

От боли в одно мгновение забывает конунгова дочь о том, как дышать нужно. Слезы брызжут из глаз ее, слюна стекает из уголка рта, и вскидывает она голову, смотря на Витарра. Теснит он ее к озеру, вновь и вновь нападает, заставляя Ренэйст пятиться назад.

Он хочет утопить ее. Отправить тело ее в колыбель холодных вод, что баюкает их брата.

Люди продолжают кричать, но Ренэйст не слышит их голосов. Весь мир погружается в тревожную тьму, и даже биения собственного сердца не слышит она больше. Все внимание ее сосредоточено на Витарре, только он есть сейчас перед ней. Не может понять Ренэйст, откуда в брате ее столько жестокости. Неужто солгал он ей вчера? Обманул, чтобы успокоить, а сам-то только и ждал возможности убить ее? Ярость вспыхивает в ней, как факел, зажженный во мраке, но даже этого недостаточно для того, чтобы заставить ее атаковать.

Да даже если и хватит ей смелости для атаки, Витарр с легкостью ее отобьет. Преимущество, которым обладает он перед ней, даже ребенок заметит. Цепкие зеленые глаза Исгерд ярл наблюдают пристально за каждым их шагом, и упивается она этим сражением. Исход кажется ей очевидным. Ослабевшая после утомительного путешествия, исхудавшая и не столь талантливая в воинском искусстве, девчонка падет жертвой своего старшего брата, и тогда это ярл сможет обернуть себе в пользу.

Левой ногой наступает Ренэйст на тонкий лед у самого берега и по щиколотку проваливается в воду. Ахнув громко, едва не теряет она равновесие и как можно скорее обеими ногами становится на снег, дыша тяжело. Она дрожит вся, едва держит меч поднятым, и пот застилает ей глаза. Смотрит Ренэйст на Витарра, и между ними расстояние вытянутой руки с зажатым в ней мечом. Он и сам дышит тяжело, не сводит с нее взгляда, и что-то блестит в глазах его – или же только кажется ей? Быть может, лунный свет отражается, а может, и не было ничего. Все стоит он, медлит, хотя добить ее сейчас не так уж и сложно. Ренэйст потеряла счет времени, не знает она, сколько уже длится дикий их танец.

Он атакует, она – блокирует. Из раза в раз, из раза в раз.

Удар. Блок. Удар. Блок.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Хмурится Витарр, отводит правую ногу назад, напрягаясь всем телом. Расстояние между ними столь жалкое, что ей не увернуться даже; она не успеет. В нем сил куда больше, и, несмотря на усталость, руки его не дрожат. Отдать должное стоит тому, кто обучил Витарра воинскому искусству – им конунгов сын овладел в совершенстве.

Время замирает, а затем стремительно возобновляет свой бег.

Это конец.

Резкий и стремительный выпад его заставляет Ренэйст допустить роковую ошибку – она закрывает глаза. Жмурится крепко, словно испуганное дитя, и неловко вскидывает руки, силясь выставить перед собой меч, пронзительно вскрикнув от ужаса, сковавшего тело.

Крепкая рука брата оказывается у нее на пояснице, а брызнувшая кровь пачкает их одежду. Горячие капли, от которых едва ли не пар исходит, ощущает Ренэйст на своем лице, чувствует, как руки становятся скользкими, но никакой боли не чувствует. Лишь непреодолимую тяжесть, когда Витарр наваливается на нее всем телом. Ноги ее подкашиваются, и вместе падают они на колени.

Медленно открывает она глаза свои, видя над собой только темное небо, усеянное звездами. Боли все еще нет, и, сглотнув тяжело, устремляет Ренэйст взгляд на брата.

Витарр роняет свой меч в снег и кашляет кровью, пачкая ею шею и плечо Ренэйст. Острие ее меча, вошедшее ему в грудь, виднеется между лопаток. Ужас, поднявшийся из глубин, заставляет Ренэйст распахнуть рот, а следом за тем закричать пронзительно:

– ВИТАРР!

Под тяжестью собственного тела заваливается он набок, выпадая из объятий Ренэйст, и она тут же бросается к нему. Меч вошел в его торс едва ли не по рукоять – с такой силой насадился он своей плотью на ее оружие. Витарр дышит тяжело, беспокойным взглядом скользит по небу, и Ренэйст приподнимает его, едва удерживая скользкими от крови руками.

Нет. Нет. Нет.

НЕТ.

Никто из наблюдающих людей не торопится подходить к ним. Столь обомлели они, что не в силах с места сдвинуться. Не видит Ренэйст выражения лица Исгерд ярл, ожидающей иного финала, не видит лиц родных, что весь их поединок места себе найти не могли, желая вмешаться.

Она видит только Витарра. Своего старшего брата, истекающего кровью.

– Витарр! Витарр, проклятье, зачем ты это сделал?!

Голос ее словно бы приводит его в чувство, и он находит в себе силы посмотреть на нее. Он смотрит ей прямо в глаза, поднимает руку и кладет ее на лицо Ренэйст, улыбаясь с нежностью. Тело ее бьет крупная дрожь, смотрит она то на лицо брата, то на ужасную рану, не в силах заставить себя убрать меч из его тела. Боли и страха в ней поровну, не может понять Ренэйст, что же случилось, не может понять, как это произошло.

– Рена, – зовет ее слабым голосом Витарр, сглатывая слюну вперемешку с собственной кровью, – послушай меня, Рена, они бы не позволили мне жить спокойно. Убей я тебя, змея обернула бы все так, словно бы и способен я только на то, чтобы братьев да сестер своих убивать. Понимаешь ты? Я с самого начала обречен был, я знал, я…

Он кашляет снова, кровь заливает ему шею и торс, и снег под ним багровеет, ею пропитываясь. Ренэйст держит его так крепко, как только может, прижимает к себе, словно объятий ее достаточно, чтобы кровь в теле удержать.

Их взгляды встречаются снова, и он улыбается. Легко и спокойно, и боли словно бы нет. Нет ни сожалений, ни страха. Рука его все еще прикасается нежно к ее щеке, оглаживает трепетно, пока продолжает шептать он:

– Ты справишься, сестрица, такая ты молодец… Я бы боли тебе никогда не причинил, я бы… Ты только… Ты только помни, что обещала, я… Мне…

– Прошу тебя, молчи, молчи! Я отнесу тебя к лекарю, отнесу тебя к вельве, я…