Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 55

Мы с Маргаритой сидели друг напротив друга на полу конюшни, а между нами мерцал фонарь. Я только что рассказала ей все, что знала, закончив объяснениями Восставшего о пустом доспехе. Все это время она с ужасом смотрела на меня, и выражение ее лица еще больше подчеркивалось пламенем, освещавшим ее снизу.

– Неужели все это правда? – пискнула она.

– И не только это. Я поделилась только самым важным.

Маргарита отвернулась, покусывая губу. Она все еще держалась за карман. Я подумывала сказать ей, что ее амулет не защитит от Восставшего, но не хотелось, чтобы она восприняла это как угрозу, поэтому я просто промолчала. Ждала.

– Это существо… ты в курсе, оно разумно? – спросила она наконец. – Как человек?

«Это человек», – были первые слова, пришедшие мне в голову.

– Он считает, что, наоборот, люди не вполне разумны, – ответила я. Возмущение Восставшего заставило меня сказать это.

– Это еще мягко сказано, – прошипел он.

Меня не обманули его противные интонации. Теперь, когда Маргарита знала о нем, я могла сказать, что ему втайне нравилось общаться с кем-то новым, даже через меня в качестве посредника. Для существа, которое так любило разговаривать, сотни лет, в течение которых его никто не слушал, вероятно, были пыткой.

– Я думала, он будет больше похож на… – Маргарита потрясла головой. Затем глубоко вздохнула, собираясь с силами. – Неважно. Итак, ты думаешь, что сможешь использовать Жана, и выяснить, где клирик Леандр занимается Старой Магией. И Восставший правда не причинит ему боли?

Я проследила за ее взглядом, обращенным к Жану. Он сидел в стороне от света пламени и тоскливо смотрел на лошадь в ближайшем стойле, сложив руки на коленях. Несмотря на свои размеры, он выглядел маленьким мальчиком, который хотел погладить лошадку, но ему не разрешали.

– Восставший говорит, что нет.

– А ты ему веришь?

Это был хороший вопрос. Я до сих пор не знала, почему Восставший так заинтересован в Старой Магии. Однако с полной уверенностью смогла ответить.

– Если бы Восставший желал овладеть мной и устроить бойню, он бы уже попытался это сделать. Это не то, чего он хочет.

Я ощутила испуганную заминку со стороны Восставшего, а затем он затих. Видимо, дух до сих пор не понимал, что я его раскусила. Вот что он получил за то, что считал всех людей болванами.

К счастью, Маргарита выглядела успокоенной. Она поднялась и подошла к Жану, двигаясь осторожно, словно приближаясь к раненому животному.

– Жан, – произнесла она мягко, протянув руку к его плечу. Она вздрогнула, когда он поднял к ней лицо. Затем решительно выпятила челюсть и завершила жест, прижав крошечную руку к его перевязанному плечу. – Ты посидишь с нами?

Жан встал, сбрасывая куски соломы, поразительно крупный во мраке конюшни. Он смотрел на ее руку так, словно едва понимал, что это такое, но все же позволил ей вести его. Маргарита усадила его на пол напротив меня, а затем подняла голову, смерив меня вопрошающим взглядом. Губы поджаты, брови нахмурены.

– Как это работает? – спросила она.

– Достаточно коснуться его, и я получу представление о месте, где был проведен ритуал, – объяснил Восставший. – Сомневаюсь, что кто-то из нас узнает, где это – какое-то ужасное подземелье, полное кнутов и цепей, как я ожидаю. Ты не поверишь, чем занимаются священники в свободное время – но я смогу выяснить направление, и мы проследуем по нему к источнику.

У меня не было уверенности в том, сколько услышал Жан из нашего предыдущего разговора, если вообще что-то слышал. Я покачала головой, требуя от Маргариты молчания.

– Просто прикоснись к нему, – подсказал Восставший. – Я сделаю все остальное.

Я попыталась пошевелиться и обнаружила, что не могу. Жан сидел, уставившись в землю, не подавая никаких признаков, что осознает происходящее. Он может не почувствовать ничего из того, что я собираюсь с ним сделать, но мне казалось неправильным использовать его без его ведома.

– Я такая же, как ты, – сказала я ему порывисто. – Тоже была одержима. Пепельным.

Это заявление всколыхнуло туман в его взгляде. Жан поднял голову, его темные глаза встретились с моими. Впервые он по-настоящему посмотрел на меня. Я видела боль в глубине его глаз, мучительную надежду, словно при открытой ране, которая должна затянуться. У меня все сжалось в груди.

Он должен знать. Если я собиралась использовать его, он заслуживает того, чтобы знать все.

– Что ты делаешь? – зашипел Восставший, пока я снимала перчатки.

Я протянула руки, чтобы Жан увидел. Я настолько привыкла к их внешнему виду, что редко смотрела на них вблизи, но сейчас воспринимала их так, как мог бы увидеть незнакомец: красные и странно сморщенные при свете пламени, левая осталась навсегда скрюченной, без ногтей на двух пальцах. Эти пальцы были наиболее сильно обожжены, от ногтей остались только блестящие бугорки плоти на укороченных кончиках.

Боковым зрением я заметила, что Маргарита затаила дыхание. Руки Жана очень медленно протянулись к моим, обхватив их так, словно они были чем-то драгоценным, что могло разбиться. Нет, не так. Будто они были неприкосновенными – единственной вещью в мире, которую он знал, что не сможет обидеть.

– Мое имя Артемизия Наймская, – произнесла я.

Он не отреагировал. На его щеках под извилистой линией бровей заблестели влажные следы. Он уже знал. До меня донеслось эхо голоса человека на дороге в Бонсант. «У нее есть шрамы. Мы узнаем ее по шрамам».

– Мне жаль, – говорила я ему. – Я должна была добраться туда быстрее. – Он замотал головой, но я продолжала, мой голос звучал жестко: – Я должна была остановить то, что с тобой случилось. Я пытаюсь сделать так, чтобы этого больше ни с кем не случилось. Но мне нужно кое-что сделать с тобой, чтобы понять, как. Ты позволишь мне?

Слеза упала на землю между нами, образовав темное пятнышко в грязи.

Он кивнул.

Я сжала его руки в своих.

Конюшня сдвинулась. Стены обратились в дымчатое стекло, лошади в стойлах превратились в темные фигуры, пронизанные золотыми нитями. Это было все, что я успела заметить, прежде чем пол разверзся и все вокруг исчезло.

Я беззвучно погрузилась в темноту. В бездне передо мной материализовалось видение. Осколки цвета поднимались вверх из пустоты, собираясь в семь высоких тонких фигур. Под ними находился какой-то постамент, пылающий белым. Из-за него аккуратно выпрямилась согнутая фигура, высокая, стройная, одетая в черное. Руки черного силуэта были наполнены тенью.