Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк Страница 54

Он продвинулся к Тильде.

– Юри, отлично.

– Но я даже половины не сделала, – недоуменно призналась она.

– Зато, как филигранно выполнили то, что успели, – усмехнулся он. – Бади… отлично!

– Качок, уступи на вечер Ведьму! – прогудел Остад, работу которого с первой минуты опустили ниже уровня подземелья. – Ведьма, возьмешь меня в ученики?

– Господин Остад, примите совет, а я почти не раздаю бесплатных советов, – обратил на него уничижительный взор Армас. – Завидуйте чужим успехам со сжатыми зубами. Форстад, отлично.

Армас переместился к моему столу, положил лист на край, припечатал пальцем. Отчего-то я испытывала неловкость и только силой воли не позволяла себе заерзать на стуле. На сероватой странице, исписанной черными чернилами, не было ни одной пометки, хотя обычно каждая строчка пестрела раздраженными комментариями. Работу просто никто не проверял, но в углу стоял самый высший балл. Изумление победило конфуз. Я вытаращилась на магистра.

– Превосходно, – со значением вымолвил он и продолжил триумфальное шествие по кабинету, мимоходом отвесив пару уничижительных реплик Дживсу.

Неожиданно по открытому конспекту пробежала искра, прочертив ровный круг, в котором проявился тонкий разлинованный лист и надпись почерком Форстада: «Никто ничего не докажет».

Мы впятером переглянулись. Послание он отправил всей команде.

«Он нас похвалил», – написала я и быстрым взмахом руки погасила «магическую почту».

Армас объяснял у доски заклятье сплетения магических нитей, весьма нужную штуку, если хочешь кого-нибудь перепеленать по рукам и ногам. В общем, как куст арауста двух глупых адептов, забывших, что растения Рейнсвера обязательно захотят их сожрать.

Я активно записывала за магистром, боясь пропустить даже ругательство, если вдруг он решит его высказать, но на странице снова вспыхнула бодренькая искорка. От неожиданности я выронила перо, а огонек принялся танцевать, вырисовывая миленькую звездочку. Внутри контура появился разлинованный лист Форстадовского блокнота и новое послание:

«Я согласен».

«Куда ты денешься?» – сердито ответила я.

«Но до конца декады будешь называть меня господином Форстадом».

«Только сегодня».

«Седмицу», – воспротивился он.

«Один день! Предложение действует тридцать секунд», – пригрозила я.

«Соглашайся, Мажор, и дай нам насладиться высшей магией!» – появилась неряшливая надпись почерком Тильды.

«?!» – спросил Илай.

«Читать вас забавно, но тема по вышке сложная», – объяснила подруга.

Илай промахнулся с заклятьем, и мы, похоже, занимались групповой перепиской! Хорошо, что не поделились со всей аудиторией! Страшно представить, какую речь толкнет Армас, если на грифельной доске прямехонько у него перед носом появится чужой милый треп.

«Форстад – ты бездарь!» – печально заключила я.

«Господин Форстад!» – немедленно поправил он.

«Заткнитесь все!» – письменно гаркнул Ботаник.

И только Бади, сидевший к нам бритым затылком и, видимо, мысленно подыхавший от хохота, поднял вверх большой палец. Мол, вы двое вообще мужики, даже если одна из вас девушка!

Взволнованное девичье трио в полном составе ждало меня возле столовой. Пока нормальные адептки (я) ломали зубы о гранит магических наук, клуб поклонниц Мажора прихорашивался и накручивал локоны для знакомства самой большой занозой академии Дартмурт.

– Идем? – кивнула я и, не дожидаясь подружек, немедленно пошагала к столам раздачи. Знаете, любовь любовью, но если сразу не нальешь себе съедобного супчика, то до вечера придется жевать хлебушек и запивать водой из питьевого фонтанчика.

Девушки неотступно следовали за мной, дышали в затылок и нервировали. Я то и дело ловила быстрые взгляды, брошенные на мой поднос, где стоял нормальный обед пахаря магической науки: первое, второе и сладкий напиток из шиповника. Вернее, косилась только предводительница, группа поддержки смотрела с голодной завистью. Меня подзуживало спросить: они всем коллективом сидели на строгой диете или надеялись поразить аристократов экономностью в питании. Мол, возьми меня замуж, я красивая и мало жру!

Не представляю, кто может выжить на одном яблочке и плошеке супа-пюре цвета облепиховой настойки. Хотя питательность у кушанья была на месте, только не в самой еде, а на подносе! К оранжевой «мечте беззубого» прилагались крошечные сухарики подозрительно-бледного цвета, наводившего на мысль, что хлеб сушили не в печи, как положено, а под солнцем. Прошлым летом.

– Ты же ему ничего не говорила? – волновалась предводительница.

– О том, что ты мне денег заплатишь?

– Об этом особенно!

– Может быть, прозрачно намекнула, что неплохо вспомнить о хороших манерах, – туманно отозвалась я.

– И он меня не будет игнорировать? – окончательно оробела она, пока мы направлялись к переполненному столу в центре обеденного зала. С тех пор, как в нашей с друзьями столовской жизни появился Форстад, а вместе с ним два прихлебателя, трапезы стали тесными и шумными.

– Не посмеет.

Мы подошли.

– Приятного аппетита, – с елейной улыбкой пожелала я, и Дживс мгновенно подавился. – Дайте дамам место.

Парни сдвинулись, девицы уселись. Дживс, с трудом вернувший дыхание, посматривал с опаской. Пришло время зарабатывать деньги.

– Девушки, познакомьтесь…

Илай многозначительно поднял брови, напоминая о договоре.

– Господин Илай Форстад-младший, – по всей форме представила я.

– Девушки, приятного аппетита, – с улыбкой сытого кота он выстрелил быстрым взглядом на мой поднос с полноценным обедом батрака. – Я, кажется, не расслышал, как вас зовут…

И пока девицы, хихикая и краснея, представлялись, все с тем же любезным видом он переложил в мою тарелку нетронутый кусок мяса. Понимаете? Дополнительный кусок мяса! Будто я действительно сбежала в академию из трущоб, где белые булки видели только по большим праздникам, а котлеты вообще лишь издалека нюхали. Какое оскорбление!

Не произнося ни слова, я вонзила в отбивную зубцы и с чувством вернула ее обратно, но мясо немедленно переместилось ко мне. Кусок был истыкан с такой страстью, словно мы представляли друг друга (я точно представляла Мажора).

– Ребята, – позвала Тильда, – вам никто не говорил, что нельзя играть с едой?

Вдруг стало ясно, что народ примолк и следил за круговоротом еды по тарелкам.