Убей меня нежно - Юлия Вакилова Страница 54

— Стекло прочное. Ни один мой питомец не выберется наружу, пока я сам этого ему не позволю. К тому же, взгляни на них — сейчас они безопасны. А вот когда окажутся на воле — вот тогда я не завидую тому, кто встретится им на пути, — рассмеявшись низким каркающим смехом, вампир любовно погладил поверхность стекла, за которым находилась гигантская рыба-переросток, вместо плавников у которой красовались длинные распахнутые пасти, полные острейших клыков. И только после слов Атония я обратила внимание, что все они действительно не двигаются: словно они находились в какой-то спячке, ожидая момента, когда будут разбужены.

Я встряхнула головой, пытаясь прогнать прочь только что увиденное, когда взгляд мой случайно упал на противоположную стену. О, лучше бы я туда не смотрела! На длинных высоких столах, покрытых серой гладкой материей, лежали различные детали будущих монстров. Вокруг столов неразличимо сновали несколько неприметных вампиров, умелыми движениями собирающие новых тварей.

Атоний потянул меня за руку по направлению к столам; я отрицательно замотала головой, отказываясь даже приближаться туда. Но железная хватка его пальцев все-таки заставила меня последовать за ним. Приблизившись, я увидела, как собранного монстра помещают в большой кипящий котел, после чего туда постепенно добавляют странные смеси из маленьких изящных бутылей. Далее ряд стоящих друг за другом котлов сменялся большими извилистыми трубками, на концах которых виднелись толстые иглы, о предназначении которых я боялась даже помыслить.

И, наконец, в самом углу разместилась причудливая конструкция из различного рода режущих железных устройств, от которых остро несло кровью и болью. Понимая, что вижу перед собой устройство, разделявшее несчастных существ на детали, из которых позже будет собран очередной не существующий в природе монстр, я отвернулась, не желая воочию наблюдать этот процесс.

— Что можешь теперь сказать, дражайшая Катрина? Чувствуешь ли ты то, что ощущаю я сам, когда смотрю на свои творения?

Последние слова он громко произнес куда-то в глубину зала, подводя меня к небольшому балкончику, который я сперва и не заметила. И только ступив на него, я поняла, что мы находимся на возвышении, а прямо под нами располагается непосредственно сама лаборатория. Тысячи и тысячи стеклянных коробок с деталями для будущих монстров, несколько рядов уже кипящих котлов, готовых выплюнуть наружу очередной экземпляр, сотни режущих механизмов, деловито лишающих несчастных животных лап, туловищей, голов. Ни на секунду не прекращая своей страшной работы, огромная лаборатория создавала совершенную армию для своего господина.

От масштабов увиденного у меня закружилась голова; шагнув назад, я на секунду прикрыла глаза, молясь про себя, чтобы все это оказалось только сном. Но режущий голос, раздавшийся прямо у меня над ухом заставил поверить в реальность происходящего:

— Тебе понравится, я обещаю. Каждый из тех, что работает здесь, имеет своего собственного питомца, целиком и полностью являющегося плодом фантазии своего создателя. И я уже сейчас горю желанием увидеть, что сможет придумать твоя маленькая красивая головка. А теперь, — так же внезапно Атоний перешел на другую тему. — Тебе пора возвращаться в свои покои, на сегодня впечатлений достаточно. С завтрашнего дня ты начнешь работать здесь.

Властно взяв мою безвольную руку, он провел меня к темному коридору, отделяющему лабораторию от входа. На секунду зловеще улыбнувшись, он провел рукой по соседней стене, и в тот же момент ярчайшая вспышка на одну секунду осветила проход до следующей двери.

Но и ее хватило, чтобы убедиться, что мои прошлые страхи имели под собой весьма и весьма твердую почву: стены, потолок, углы продолговатого помещения оплетала толстая густая паутина, кое-где переходившая в плотный сплошной ковер. На каждой нити находилась гигантская жирная клякса, обладающая множеством мелких коротких лапок и дюжиной огромных алчных глаз, нацеленных, казалось, прямо на меня. В углах паутины виднелись большие, в человеческий рост, плотные коконы, в редких просветах которых можно было увидеть очертания изъеденных тел.

Я ощутимо пошатнулась, не в силах удержаться на ногах после тошнотворного зрелища. Удовлетворенно хмыкнув, Атоний нараспев произнес, пристально глядя во вновь воцарившуюся черноту:

— Это мои любимицы, одни из самых успешных созданных существ. Они сторожат вход в лабораторию, позволяя пройти сюда только тем, кому разрешено. Теперь же возвращайся в свои покои, — это было уже адресовано в мою сторону.

Не дожидаясь повторного приглашения, я стремглав бросилась к выходу: даже страх перед монстрами, опутывающими комнату, отступил перед желанием немедленно вырваться из подвалов, оказаться вновь в спасительных стенах привычной комнаты. А вслед мне еще долгое время летел громкий хохот повелителя клана Крейц…

Оказавшись у себя в покоях, я долго не могла придти в себя, вспоминая жуткие картинки из лаборатории. Чего я в этот момент ни отдала бы, лишь бы не видеть, не знать, не помнить всех вещей, что довелось увидеть в эту ночь. Даже постельные забавы с Атонием теперь не казались уж мне такой высокой платой. Я бы с радостью заплатила собственным телом, только бы избежать ожидающего меня кошмара.

К несчастью, в тот момент меня ничего уже не могло спасти. Как я смогла убедиться позже, переубедить повелителя не в силах ничто, поэтому следующие дни закрутились в один бесконечный страшный сон. Словно зомби, я приходила в эти подвалы, сначала молнией пролетая мимо невидимых во тьме монстров; но с каждым разом страх перед ними все мутнел и мутнел, отступая перед медленно поглощающим меня безразличием. Я начала открывать некое садистское удовольствие в проделываемой работе. Теперь уже мысли о предстоящих опытах не внушали ужаса, а приносили радость от предвкушения новых открытий, новых неизученных ранее комбинациях.

Единственным светлым пятном в череде беспросветных будней стал обнаруженный за мрачным гобеленом в покоях, мне принадлежащих, подземный ход, ведущий прямиком к темной кромке леса. Иногда я выбиралась из него наружу, с наслаждением вдыхая чистый лесной воздух.

Но и эти редкие вылазки не могли меня спасти: постепенно начали исчезать все иные чувства, которые ранее частенько терзали меня в минуты душевного просветления. Я начинала, наконец, становиться такой, какой представляла себя по рассказам Иризи: жесткой, беспощадной, идеальной машиной для убийств. Очень скоро Атоний начал доверять мне настолько, что почти перепоручил контроль над опытами: по моим меркам, это был огромный шаг вперед. Я наконец-то становилась доверенным лицом для него и для его сестры, какой была когда-то, и наши с ней частые откровенные беседы служили тому наиярчайшим подтверждением.

Впервые такой разговор произошел после того, как мы с ней полакомились свежей пищей на кухне. Я давно уже опробовала ее излюбленный метод и, надо сказать, он пришелся мне весьма по душе.

Заглядывать в глаза своей жертве. Упиваться плескающимся в них страхом. Чувствовать бешеную пульсацию тонкой голубоватой жилки на теплой беспомощной шее. Ощущать, как ломаются тонкие кости под моими руками, чувствовать, как мгновенно остывает еще совсем недавно живое тело, наслаждаться тем невыразимым ощущением агонии жертвы, от которого кровь приобретала непередаваемо восхитительный вкус. Поначалу желудок неохотно принимал такой вид пищи, но раз за разом я исподволь приучала его к ней, экспериментируя с источниками крови и длительностью ее вытягивания из жертвы.