Оловянная принцесса - Филип Пулман Страница 52

— Это там ты познакомилась с принцем Рудольфом?

— Ну да. Какой-то гуляка затащил его вместе с компанией приятелей. Но Руди претило все это. Так вышло, что мы нечаянно разговорились… Остальное ты сама знаешь.

— Сколько же ты там пробыла?

— Два года.

— А что делала перед этим?

— Не помню… — Она резко уставилась в пол. — Ну что, мы собираемся играть в шахматы или нет?

Бекки опустилась на колени с другой стороны доски. Света в комнате было мало, но маленькая лампа, поставленная на пол, их выручала.

— Даю тебе ладью вперед, — сказала Бекки. — Твои белые, начинай.

Глухие, равномерные удары со двора доносились слабо, еле слышно, но Бекки их различала. Оттого и болтала без перерыва, чтобы их заглушить. Ее первый ход был королевской пешкой на две клетки вперед. Аделаида пригладила одной рукой волосы, удовлетворенно вздохнула и погрузилась в игру.

Джим проснулся. За дверью звенела связка ключей, и тусклый свет пробивался через открытый глазок. В одно мгновение он приготовился, правая рука нащупала камень на плетеном ремешке. Дверь со скрипом растворилась. Сквозь щелки прикрытых глаз Джим видел, как охранник вошел с подносом, оставив лампу на полу в коридоре.

И самое главное, он пришел один. В прошлый раз их было двое. Наконец-то пофартило…

Опасливо косясь на Джима, охранник наклонился, чтобы поставить поднос на пол. Он был достаточно осторожен, чтобы не повернуться к узнику спиной, но не очень молод и недостаточно быстр; потому, когда Джим неожиданно вскочил с матраса и взмахнул своим кистенем, он не успел вовремя увернуться. Джим заставил себя сделать это. Ему не доставляло радости бить людей по голове, но мысль о том, что Аделаида в опасности, ожесточила его, и каменный голыш, точно нацеленный, глухо стукнул по макушке стражника и свалил его на пол.

Джим сорвал связку с ключами с ремня распростертого навзничь врага. Схватил и сунул в карман ломоть хлеба с подноса (пригодится! ) и выскользнул из камеры.

Ключ от камеры легко было отличить — он был самым большим и старым. Джим запер охранника внутри, поднял лампу и отправился вдоль коридора, неслышно ступая в своих ботинках с каучуковыми подошвами, держа наготове камень.

Он помедлил на углу, прислушался, выглянул. Перед ним была лестница, ведущая наверх, а в конце нее открытая дверь, из которой лился свет. Джим на цыпочках поднялся по ступеням и затаился у двери.

Из комнаты доносилось лишь шуршание бумаги. Он посмотрел в щелку и увидел неподвижную спину человека, сидящего за столом; потом человек шевельнулся, и Джим понял, что он перевернул страницу газеты.

Джим Осторожно поставил лампу на пол, положил камень в карман и вынул свой кинжал, спрятанный в носок.

Потом, стараясь ступать неслышно, словно кот, он проскользнул в дверь и очутился в караульной, маленьком уютном помещении с плитой, на которой закипала кастрюлька с кофе. Прежде чем сидящий за столом охранник успел что-либо услышать, Джим уже очутился у него за спиной, одной рукой зажал ему рот, а другой приставил кинжал к его горлу.

— Только пошевелись или крикни — и я перережу тебе глотку! — угрожающе шепнул он.

Охранник одеревенел. Это был здоровенный, нерасторопный на вид парень с красной физиономией и хриплым дыханием заядлого курильщика.

— Теперь медленно наклонись и сними свои ботинки. Но помни, мой кинжал по-прежнему здесь, у твоего горла, так что не вздумай дернуться.

Ошеломленный охранник выполнил приказ. .

— И носки тоже, — приказал Джим, упирая ему в горло своим кинжалом.

Тот снял и носки, к явному своему смущению: ноги он не мыл уже довольно давно. Впрочем, Джиму было не до деликатных чувств. В этот момент он увидел награду судьбы: револьвер в кобуре, висевший на гвозде возле двери.

— Засунь носок себе в рот. Да, в рот. Живо! Тот неохотно повиновался.

Джим подскочил к револьверу и выхватил его из кобуры прежде, чем охранник сумел среагировать. Револьвер был заряжен.

— Отлично, — сказал Джим. — Теперь вытащи носок изо рта и приготовься мне отвечать. Но имей в виду: стоит тебе только набрать воздуху, чтобы позвать на помощь, как я всажу тебе пулю в сердце, — не успеешь и мяукнуть. А теперь отвечай: где мы находимся?

— В замке, — отвечал парень, дрожа от страха.

— Где королева?

Охранник открыл рот и снова его закрыл, но невольно поднятый взгляд был красноречив.

— Здесь, наверху.

— Понятно. Где именно? Парень крепко сжал зубы.

— Засунь носок обратно, сволочь! — прошипел Джим, и ярость, прозвучавшая в его голосе, была так страшна, что верзила моментально повиновался.

Джим со всей силой ударил его носком ботинка по голени, и из горла несчастного раздался приглушенный стон.

— Что, больно? В следующий раз я сломаю тебе палец — вот это будет действительно больно. Вытащи носок и отвечай, где она.

Чуть не плача от боли и страха, охранник вытащил носок изо рта и пробормотал:

— Там, дальше по коридору, лестница. Они на четвертом этаже, в комендантских покоях. Большая дубовая дверь.

— Какой самый быстрый выход отсюда?

— С другой стороны этого же коридора… дверь на служебную лестницу… выход через кухню. Пожалуйста…

— Нет уж, засунь носок себе обратно. И поторопись, не то я заставлю тебя его проглотить!

С мукой на сморщившейся от отвращения жирной физиономии охранник затолкал носок обратно. Конец носка свисал наружу — довольно неаппетитное зрелище.

— Теперь встань и повернись спиной. Медленно, опасливо двигаясь, тот встал. Джим вынул из кармана моток шерсти и быстро обмотал вокруг головы охранника, чтобы он не мог выплюнуть кляп.

— Теперь заведи руки за спину.

Он стянул вместе большие пальцы обеих рук верзилы и привязал их так крепко, как мог, к водопроводной трубе, вделанной в стену. Шерсть, из которой Салли связала ему свитер, была прочной, как кунжутная веревка, — не оборвется, не растянется.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, — убедиться, что рядом с охранником нет ничего, чем бы он мог шумнуть и поднять тревогу, — Джим послал ему воздушный поцелуй, вышел с горящей лампой в левой руке и револьвером в правой.

— Шах! — воскликнула Аделаида. — Ты невнимательно играешь.

— Это потому, что в фигурах трудно разобраться. Что это — офицер? А я думала, что это пешка. Причем моя!

— Будь по-твоему, — примирительно сказала Аделаида, забирая назад ход и двигая другую фигуру — Я нарочно хотела потянуть… А так получается мат. Хочешь еще одну партию?

Бекки встала, расправила затекшие ноги и руки. Она не могла понять, сколько сейчас времени, ей было холодно, голодно и страшно. «Пожалуй, мне сейчас намного больше пользы от Аделаидиного присутствия, чем ей от моего», — подумала она. Настало время доказать, что она тоже на что-то годится, но Бекки не имела ни малейшего представления, как это сделать.