Хадават - Вячеслав Ковалев Страница 52

– Ну и чего ты от меня хочешь? – спросил Макс. Зверолюд внимательно вглядывался в него. – Чего тебе от меня надо? – еще раз спросил он, хотя понимал, что сейчас похож на российского туриста, который, пытаясь спросить что-то у иностранца, начинает говорить громко и медленно, растягивая и коверкая слова.

Зверолюд указал на Макса, затем стукнул себя в грудь и снова поклонился, теперь уже не падая на колени. Макс махнул рукой и просто пошел дальше. Дикарь пропустил его мимо себя, а потом преспокойненько пристроился чуть сзади и потопал за Максом, очень довольный собой. Еще через пару километров Макс остановился.

– Послушай, приятель, – обратился он к своему нежданному спутнику; тот весь обратился во внимание, хотя ни черта не понимал, это ясно. – Тебе не надо за мной идти, не надо, понимаешь? Иди туда. – Макс махнул в другую сторону. – Давай, топай. – Он изобразил, как уходит туда, откуда они пришли. Потом стал, как мог, жестами и ужимками показывать, что у него, Макса, своя дорога, а у дикаря – своя, причем совершенно другая.

Зверолюд вдруг сделался серьезным и усиленно закивал головой, а потом примерно такими же жестами, прыжками и ужимками дал понять Максу, что им, как раз наоборот, совершенно по пути. Куда Макс, туда, значится, и он.

– Кечьо-но, – он ткнул себя в грудь, а потом ткнул в Макса: – Барх-кадын.

После чего подошел вплотную, взял руку Макса и положил ее раскрытой ладонью себе на голову, закрыв глаза. Макс не знал, что ему делать дальше. Было понятно, что это дитя леса решило следовать за ним, но что все это значит и как ему с этим поступать, не знал.

– Ну и черт с тобой, иди уж, раз увязался, не убивать же тебя! – бросил он, развернулся и пошел дальше. – Ну и воняет же от тебя, парень!

Сзади раздался довольный клекот. Кечьо-но подпрыгнул и радостно направился следом за Максом.

Кечьо-но был доволен собой. Он выполнил повеление шамана, отыскал духа, хотя это было нелегко, ох как нелегко. Да! Но не зря Кечьо-но лучший охотник племени. Не зря. Теперь он идет вслед за духом. Дух принял его. И это хорошо. Куда они идут? Зачем? Какая Кечьо-но разница. Пусть они уходят все дальше и дальше от его родного стойбища, ну и что с того. Теперь у Кечьо-но нет племени. Теперь Барх-кадын его племя. С ним он не пропадет. Дух очень сильный. Да! Он так искусно прячет свою личину, а это могут только очень сильные духи. С виду обычный мягкотелый, но Кечьо-но помнил ту стычку, очень хорошо помнил. Да! Он шел вслед за духом, внимательно наблюдая за ним. Ничего необычного с ними не происходило. Кечьо-но поначалу удивлялся, почему они идут ногами, когда Барх-кадын может запросто перенести их по воздуху? Ах как было бы хорошо лететь. Да! Но они идут пешком. Значит, так надо. Да! Кечьо-но был доволен. Ничто его не смущало, ничто не тревожило. Еды кругом полно, хороший лес. К тому же он служит духу, чего ему бояться. Хотя сам Кечьо-но побаивался. Побаивался его, духа. Особенно когда увидел, как тот пляшет боевую пляску со своей странной палкой. Кечьо-но таких никогда не видел. Каждое утро и каждый вечер дух находил какую-нибудь полянку и начинал плясать. Охотники его племени тоже плясали боевые пляски, но те были понятны, а эта… Кечьо-но только мог с замиранием сердца наблюдать за духом. Дух в такие моменты был не один. Всегда появлялся еще один дух. Здоровенный и бестелесный. Его почти не было видно. Но Кечьо-но не обманешь. Он охотник. Он видит все. Да! Бестелесный появлялся каждый раз, когда дух начинал пляску. И они кружились в диком бешеном круговороте. И странная палка духа сшибалась с призрачной палкой бестелесного, а иногда тот выступал с короткой палкой, которую держал за один край то одной рукой, то двумя, то ловко перебрасывая из одной руки в другую. Очень сильный дух Барх-кадын, если другие духи служат ему. И Кечьо-но важно раздувал ноздри от гордости. Да! Судьба его виделась ему прекрасной.

…Никита остановился. Вокруг стелился туман, но какой-то странный. Ощущение, что между ним и окружающим его миром поставили мутную пластину. Он видел очертания, видел камни у себя под ногами, кустарник и редкую траву, но все было мутным и периодически пыталось уплыть в неизвестном направлении. Он остановился, долго тер глаза руками, даже встряхивал головой, будто туман можно было сбросить. Ничего не помогало. Картинка четче не становилась.

– Черт, черт, черт! – выругался он, еще пару раз тряхнул головой и пошел дальше, смирившись с мутью вокруг. «Может, и впрямь туман?» Хотя кто-то внутри недвусмысленно намекал, что дело в нем самом. Никита брел, потеряв счет времени. Если бы нашелся человек, который остановил бы его и спросил, куда он идет и где он сейчас, Никита не нашелся бы что ответить. Он просто помнил, что должен идти, вот и шел. Дни слились в одну цепочку. Встает солнце, и он начинает свой путь. Идет, тупо переставляя ноги и зачем-то считая шаги. Что-то собирает, ест, пьет ледяную воду из небольших, но бойких родничков. Пару раз, когда он засыпал, на него пытались нападать ящерицы-головастики. Он отбивался без проблем. Одна убежала, вторую он убил. В рационе появилось мясо, пусть и ненадолго. И вот через неделю своих блужданий по горам он встретил людей. Их было двое: крепкий жилистый старик и мальчишка лет четырнадцати. Когда Никита наткнулся на них, уже начинало смеркаться, они сидели у небольшого костерка, совершенно не дававшего дыма, и настороженно смотрели на приближающегося незнакомца. Костерок с людьми вынырнул настолько неожиданно, что Никита даже остановился, вздрогнув. Повисла настороженная тишина. Пацан выглядел явно напуганным. Он цепко стискивал заряженный арбалет, направленный в сторону Никиты, было видно, что он готов в любой момент спустить тетиву. Старик, в противоположность юнцу, был внешне абсолютно спокоен, хотя рука его как бы совершенно невзначай лежала на коротком копье с широким наконечником.

– Ты, Никша, опусти свою пукалку, – узловатая ладонь легла на арбалет, направляя его к земле, – че человека зазря пугать. Поздорову тебе, добрый человек, – обратился он уже к Никите.

– Здравствуйте, – ответил Никита, с удивлением услышав сиплый скрипучий голос, совершенно непохожий на свой прежний.

– Садись, парень к огню. – Старик приглашающе махнул рукой.

Никита молча присел, старик не спеша подал ему кусок лепешки. Никита протянул руку, чтобы взять ее, и тут встретился взглядом со стариком. За внешним спокойствием читалось напряжение. Будто сейчас, в этот самый момент, решается что-то очень важное, от чего зависит не просто будущее – сама жизнь. Не отводя взгляда, Никита взял предложенную лепешку. Он готов был поклясться, что в глазах старика мелькнуло облегчение. «Может, она отравлена? – подумал он. – Ну и черт с ним, мне все равно». – Апатия, накрывшая Никиту в последние дни, не спешила отпускать его. Он молча стал жевать, совершенно не чувствуя вкуса.

– Далеко идешь, парень? – уже с некоторою живостью в голосе спросил старик.

– Я заблудился, – ляпнул Никита первое, что пришло на ум, – да и куда иду, сейчас трудно сказать.

Ответ несколько смутил обоих, но за оружие больше никто не хватался. И на том спасибо.

– А вы что здесь, одни? – в свою очередь спросил Никита, проглатывая последний кусок.