Ариец. Книга четвертая. Властелин булата - Александр Прозоров Страница 51

Стрела упала откуда-то с неба, пробила палубу аккурат между Викентием и Валентиной и ушла вниз.

– Весьма доходчивый намек, – кивнул бог войны и вскинул руку: – Спустить паруса! Отдать якоря! Думаю, здесь уже неглубоко.

Отсюда, с удаления примерно в километр от суши, берег казался пустым. Однако множество дымков, тянущихся к небесам чуть далее, подсказывали незваным гостям, что их встречает могучая армия. Ибо для чего еще могут понадобиться костры при здешней жаре? Только для приготовления еды! Много костров – много едоков, много едоков в одном месте – это армия.

Во всяком случае, признаков великой стройки, великого праздника или иных причин для человеческого столпотворения на побережье не наблюдалось.

Послышался легкий шелест, и в палубу впилась еще одна стрела. Причем – с позолоченным оперением!

– Похоже, нас почтил вниманием кто-то из египетских богов, – сделал вывод великий Один. – Но неужели они полагают, что один-единственный лук заставит нас отступить?

С соседней ладьи послышалась ругань. Должно быть, египетская стрела кого-то зацепила.

– Ничего не видно, – потер подбородок Викентий и покосился на спутницу.

– Как скажешь, – развела девушка руками.

Бог войны хлопнул в ладоши и громко провозгласил:

– Ритуальный поединок! – и повернулся от борта к трюмному люку. – Кто из вас, храбрые воины, готов отдать свою жизнь в честь богини смерти?!

– Я! Я! Я готов! Выбери меня! Валькирия, я твой с первого мига! – встрепенулись заскучавшие за время долгого перехода воины. – Валькирия, ты не пожалеешь!

– Валькирия, меня возьми, меня!

Валентина остановилась перед Волохом, покачала головой:

– Ты хоть знаешь, чего просишь, мальчик?

– Того же, чего и все! – решительно объявил голубоглазый юнец.

– Тебя попытаются убить, Волох, – предупредила девушка. – И скорее всего зарежут.

– В ратных походах убивают, великая! Я знал об этом, уходя из дома!

– Тебе придется принять мое покровительство.

– Я уже давно решился на это, богиня!

– Ты еще очень молод…

– Разве юность есть препятствие для смерти, валькирия? – задорно возразил потомок русалки.

Валя оглянулась на бога войны.

– Отгородите парусиной место на носу, – распорядился тот.

Девушка все еще колебалась. С одной стороны – перед ней стоял восьмиклашка, ребенок. С другой – это был воин, уже успевший взглянуть в глаза смерти и не испугаться, готовый не пожалеть своей жизни во имя победы прямо сегодня и сейчас.

– О времена, о нравы! – покачала головой Валентина. – Но в одном ты прав. Тот, кто готов умереть во имя избранницы, имеет на нее право в любом случае. Пойдем, Волох, я выбираю тебя.

Вместе они удалились за полог из парусины, за которым была предусмотрительно расстелена толстая кошма, Валентина развязала завязки платья, позволила ему упасть на палубу и, обнаженная, переступила через одежду.

У Волоха отвисла челюсть. Лицо юного воина быстро налилось краснотой, он схватился за рукояти ножей.

Девушка сразу поняла, в чем дело, и громко расхохоталась:

– Ты не знал!!! Волох, ты ввязался в спор, не удосужившись узнать его сути! Но это же так просто, мой мальчик, – мотнула девушка головой. – Чтобы защищать честь богини, сперва этой честью нужно завладеть. Теперь поздно. Обратной дороги нет… – и богиня смерти стала расстегивать пряжку воинского ремня. Отбросив в сторону тяжелую охапку оружия, стянула с добровольной жертвы куртку, дернула завязки штанов.

Валентина уже поняла, что будет у воина первой женщиной, и теперь искренне забавлялась его смущением и неуклюжестью.

Волох постарался незаметно удержать штаны, но богиня смерти дернула сильнее, и они упали. Он попытался прикрыть свое восставшее достоинство ладонями, но богиня рыкнула:

– Руки! – и он послушно отвел локти за спину.

Валентина обошла бедолагу кругом, оглаживая плечи, бедра, провела пальцем по губам и приказала:

– Лежать!

Естественно, паренек упал. Естественно, на живот.

Валентина встала над ним, толчком ноги перевернула на спину и опустилась – бедрами на бедра. Так, что тела вошли в правильное единство – и злорадно усмехнулась, увидев, как сильно изменилось лицо юнца, как выплеснулась череда эмоций, начиная от изумления, через непонимание и облегчение к томлению.

– Ты не ожидал этого, Волох? – наклонилась чуть ниже девушка. – Ты думал, это обычное баловство со стучанием палками по черепам? Нет, Волох. Ритуал – это всегда прямое общение с богом. Ты посягнул на честь богини смерти. Ты победил. Ну и как, ты рад этому или уже раскаиваешься?

Молодой воин то ли не знал, как нужно обращаться с женщиной, то ли не решался поступить так с самой валькирией, однако инстинкты брали свое, и тело под Валентиной то мелко дрожало, то вдруг начинало дергаться, словно от судорог. Это было забавно, непривычно и… приятно.

– Ты слышишь меня, Волох? – старательно заговаривала зубы юнцу лишь чуть постарше нее женщина, успевшая, однако, набраться плотского опыта. – Ну же, не отвлекайся, поговори со мною! Ты пожелал участия в ритуале богини смерти, ты оказался победителем. Ты получил то, на что имеет право любой победитель. Ты получил меня. Всю, целиком и полностью. Ты можешь делать со мною все, что только пожелаешь. Ныне я вся в твоей власти. Моя честь и мое тело принадлежат тебе…

И тут ее жертва сломалась и «поплыла». Волох громко заскрипел зубами и застонал, вцепился в бедра сильными руками, весь выгнулся, перехватил, обнимая, прижимая, решительно вламываясь туда, куда его и без того уже допустили – и Валентина расслабилась, смиренно отдаваясь властному мужскому безумию, позволяя терзать себя, овладевать, поглощать. И сия покорность позволила алому огню сладострастия овладеть и ее сознанием…