Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон Страница 51

— Неудивительно, — сухо проговорил Эши. — В жилах Энвин течет кровь дракона, она считает, что все на Земле принадлежит только ей.

— Она узнала, что это не так.

— Ценой бесчисленных жертв, — пробормотал Эши и смущенно замолчал, увидев боль на лице Шрайка. — Простите меня, дедушка. Я уверен, вы сделали все, чтобы стать утешением для Гвиллиама, и рад, что вы смогли вернуть ему ушедшие мгновения, о которых он скорбел.

Шрайк закашлялся и снова посмотрел на Эши.

— Я могу сделать это и для тебя. Ты по-прежнему хочешь подождать, когда мы вернемся к Анборну?

— Мне было бы интересно взглянуть на Серендаир, — ответил Эши. — Но я не хочу подвергать опасности ваше здоровье.

— Я говорю о мгновении, утерянном тобой , идиот! — прорычал Шрайк. — О том, что ты видел и потерял и никогда больше не увидишь. У тебя есть такой момент?

Эши выпрямился, и возле костра повисло молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием и кашлем Шрайка. Когда Эши снова заговорил, его голос звучал очень тихо:

— Да, — ответил он. — Думаю, у меня такой момент есть.

Шрайк кивнул, затем слабой рукой показал в сторону огня.

— Придвинь меня поближе к костру, приятель.

Эши встал и положил мех с водой на замерзшую землю. Затем он осторожно подхватил Шрайка под мышки и посадил его возле горящих углей. Шрайк кивнул, показывая, что ему удобно, и Эши вернулся на свое бревно и снова посмотрел на старика.

Повелитель Последнего Мгновения с трудом поднял старую саблю и повернул ее так, чтобы от нее отразился свет костра.

— Посмотри в огонь, Гвидион ап Ллаурон ап Гвиллиам туат д’Энвинан о Маносс.

Эши быстро вытянул вперед руку:

— Подождите, дедушка, если вы собираетесь показать мне что-то в огне, я вынужден буду отказаться.

— Почему?

Эши горько рассмеялся.

— Достаточно сказать, что я не доверяю этому элементу. И не хочу, чтобы мои воспоминания открылись его обитателям.

Шрайк вздрогнул и закашлялся.

— Я не могу показать тебе Прошлое, не отразив его в одном из Пяти Даров, исходных элементов. Только им под силу удержать на какое-то время нечто столь мимолетное и эфемерное, как воспоминания. Рядом нет моря, звезды спрятал снегопад, а Земля спит. Нам остался только огонь.

— А как насчет лужи? Ее поверхность подойдет?

Шрайк покачал головой:

— Да, но сейчас зима. Все лужи замерзли, и отражение образа получится искаженным.

Эши встал и вытащил свой меч. Кирсдарк вырвался на свободу, стихия воды, от которой он был рожден, обнимала клинок, точно морские волны. В призрачном свете костра Эши видел, как широко открылись глаза Шрайка.

— Кирсдарк, — прошептал он. — Неудивительно, что тебе удалось выжить в одиночестве и спастись от тех, кто за тобой охотился.

— Да уж.

Одним уверенным движением Эши начертил круг на обожженной возле кострища траве. Огонь тут же погас, и в воздух начали подниматься облака пара. Повисев немного, они пролились на землю дождем, образовав маленькую лужу с чистой прозрачной водой, глубокую и совершенно неподвижную.

— Подойдет?

Шрайк кивнул, продолжая наблюдать за тем, как ветер подхватывает пар и смешивает его со снегом, затем повернулся и посмотрел на лужу, появившуюся на месте костра.

— Хорошо, предпримем новую попытку. Посмотри в воду , Гвидион ап Ллаурон ап Гвиллиам туат д’Энвинан о Маносс.

Эши убрал в ножны меч, и свет в лощине погас. Наклонившись над водой, он принялся вглядываться в темную поверхность, изукрашенную легкими белыми снежинками.

Довольно долго он видел только всепоглощающий мрак, черную воду, отражающую свет звезд. Он покачал головой и уже собрался отвернуться, и тут едва заметное движение привлекло его внимание.

То, что мгновение назад было белым облаком снега, превратилось в лик луны, окутанный легкой дымкой, — над землей повисло марево жаркого лета из его далекого прошлого. Лунное сияние отражалось от белокурых волос молодой девушки, еще ребенка, сидевшей рядом с ним на холме, залитом мягким светом летней ночи. Ее глаза сверкали, словно сама луна. Она улыбнулась ему в темноте, и Эши почувствовал, как у него задрожали колени, совсем как тогда, много веков назад.

— Сэм?

— Да? — прошептал он, как и в то мгновение. Ее легкий голосок казался ему совсем юным, наполнил волнением.

— Как ты думаешь, мы увидим океан? Когда-нибудь?

Он помнил, что был готов в тот момент пообещать ей все, о чем она просила.

— Конечно. Мы можем там жить, если ты захочешь.

— Я никогда не покидала долину, Сэм, ни разу за всю мою жизнь. Но мне всегда хотелось увидеть океан. Мой дед был моряком, и он обещал мне, что когда-нибудь покажет мне океан. До недавнего времени я ему верила. Но я видела его корабль.

— Как такое может быть, если ты никогда не бывала у моря?

Ее улыбка показалась такой мудрой и такой взрослой, а ведь она стояла всего лишь на пороге своего четырнадцатилетия.

— Ну, когда он был в порту, он купил корабль, совсем крошечный — величиной с мою ладонь. Дед держит его на каминной полке, в бутылке.

Эши попытался сглотнуть противный комок в горле, прогнать слезы, жгущие его глаза. Рапсодия была так прекрасна. Черты ее лица еще не приобрели той законченности, которая вызывала благоговение у всех, кто смотрел на нее, и которые она теперь прятала под капюшоном. Рядом с ним сидела простая, невинная девочка с сильным характером, девочка по имени Эмили. Ему так и не довелось увидеть ее при свете дня, Судьба, отбросившая его назад, в Прошлое, подарила ему всего одну ночь с ней, одну наполненную восторгом юности ночь среди холмов Серендаира, где она родилась, за тринадцать веков до того, как он сам появился на свет.

Шрайк показал ему момент, когда он осознал, кто она такая и почему Время было изменено именно так: она — половинка его души, родившаяся много жизней назад, в другом мире, но обладающая такой сильной магией, что смогла бросить вызов расстоянию и самому Времени и свести их вместе.

Внутри у Эши все сжалось, он вдруг понял всю нелепость случившегося. Они провели вместе одну лишь ночь, а потом их разлучили события и страшные испытания. Судьба, скорее жестокая, чем добрая, помогла им встретиться во второй раз, и они снова полюбили друг друга и вновь расстались.

Но на этот раз сам Эши был виноват в том, что они лишились счастья.

Эши понял, что не может больше переносить страшную боль, он задыхался. И постепенно образ на поверхности лужицы потускнел, смешался с призрачным лунным светом и растаял, но Эши успел прошептать слова, которые произнес тогда:

— Ты самая замечательная девушка на свете.