Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон Страница 51

Рапсодия задумалась над ответом. До тех пор пока он не скинул капюшон, она предполагала, что Эши скрывает какое-то уродство: следствие несчастного случая, ранения в сражении или родовую травму. Она даже сочувствовала ему, иногда Рапсодии тоже хотелось закрыть свое лицо, чтобы люди перестали на нее глазеть.

Она тщательно изучила свое отражение в зеркале, пытаясь понять, почему привлекает всеобщее внимание, и пришла к выводу, что ее кровь лиринглас придала ее внешности нечто непривычное и люди воспринимают ее как чужака. И хотя она не считала себя уродливой, пристальные взгляды заставляли ее испытывать неприятные чувства.

Но Эши не урод. Напротив, красоту его лица не могли скрыть даже чахлая бородка и нечесаные волосы. В нем было нечто аристократическое, несмотря на простую одежду и мускулистое тело. Не вызывало сомнений, что ему пришлось немало путешествовать — доказательством тому служили длинные сильные ноги. Широкие плечи, узкая талия и могучие руки, как у человека, много работавшего на ферме или рубившего дрова. Увидев зрачки его глаз, Рапсодия поняла, что Эши носит туманный плащ по необходимости, а вовсе не из тщеславия — за ним охотились очень опасные хищники, наделенные немалым могуществом. Страшная черная рана на груди убедила Рапсодию в истинности ее предположений. И хотя она мало знала Эши, у нее болело за него сердце.

Капли дождя с шумом ударяли о торфяную крышу, воздух в хижине стал влажным.

— Ты не ответил на мой вопрос, — наконец проговорила Рапсодия. — Так чего же ты от меня хочешь?

Он подошел к кровати, сел и внимательно посмотрел на нее.

— Было бы неплохо иметь тебя в качестве союзника. Как и твоих друзей, но прежде всего тебя.

— Почему именно меня?

Он слегка улыбнулся:

— Мне нравится сражаться, чувствуя рядом твое плечо.

Рапсодия расхохоталась.

— Ну, спасибо тебе, однако ты плохо разбираешься в воинах. Если ты намерен с кем-нибудь сражаться, то лучше Грунтора может быть только Акмед.

— Почему Акмед?

— Акмед… ну, Акмед обладает талантом. — Она решила, что и так сказала слишком много. — Но прежде чем я смогу стать твоим союзником, мне бы хотелось выяснить, с кем ты собираешься воевать. Ты можешь мне рассказать?

— Нет. — Ответ получился очень резким, и улыбки исчезли с их лиц. — Извини.

— Вот почему мне трудно заключить с тобой союз.

— Я знаю. — И он тяжело вздохнул.

— А ты хоть кому-нибудь можешь довериться?

— Нет.

— Какая страшная у тебя жизнь. — Она провела пальцем по краю пустой чашки. — А тебе не кажется, что есть вещи, ради которых стоит рискнуть? — Она говорила очень тихо.

— К сожалению, я не склонен к риску. И тем более теперь.

Повисла тяжелая тишина. Рапсодия посмотрела на огонь, потрескивающий за каминной решеткой, а потом перевела взгляд на Эши, чьи необычные зрачки с вертикальным разрезом еще сильнее привлекали к себе внимание в яр ком свете пламени. И что-то во взгляде этих голубых глаз вызвало у Рапсодии грусть, от которой защемило сердце.

— Но ты оставляешь такую возможность на будущее? — спросила она.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Рапсодия вновь посмотрела на свою чашку.

— Мое прошлое есть коридор с множеством дверей, которые я оставляю открытыми и не собираюсь их закрывать. Я никогда не запираю дверь, если в этом нет необходимости, в надежде, что все будет хорошо и я смогу вернуться. Может быть, сейчас ты не готов рискнуть, но такой день придет. Такое возможно?

Эши долго смотрел на огонь.

— Едва ли. Дверь не только закрыта, но и заперта. И за печатана.

Вновь наступила тишина. Рапсодия поставила чашку.

— Тогда нам следует придерживаться нашего договора и не говорить о Прошлом, — мягко сказала она.

— Согласен.

— Быть может, мне стоит в общих чертах поведать тебе о том, с чем намерена сражаться я и во имя чего бороться, и тогда, если наши цели окажутся близкими, ты будешь знать, что я твой союзник, и тебе не придется рассказывать о своих врагах.

Его лицо прояснилось, в глазах появилась надежда.

— Возможно.

— Хорошо. Во-первых, если ты собираешься сражаться с болгами и отнять у Акмеда Канриф, нам придется воевать друг с другом.

— Нет. Вовсе нет.

— Я так и предполагала, но лучше знать наверняка. Всякий, кто собирается обидеть ребенка, мой враг, то же самое могу сказать о любом невинном человеке, святом дереве лиринов или лиринском лесе. Я бы хотела, чтобы мир длился как можно дольше. Обычно я на стороне защищающейся, а не атакующей стороны, если только нет каких-то особых причин. Я готова кастрировать любого насильника или совратителя детей.

А в остальном, кто знает? Возможно, настанет день, когда я построю себе хижину в лесу, если лирины примут меня, и буду жить в мире, никому не причиняя вреда, занимаясь растениями и сочиняя музыку. Еще я бы хотела построить дом, где можно было бы исцелять людей, используя для этих целей мою музыку. Впрочем, я уже говорила: мне кажется, что мне не суждено пережить опасные времена, поэтому я не особенно рассчитываю на осуществление своих дальних планов. Скорее всего, я погибну, защищая то, во что верю, пытаясь сделать мир немного лучше. Ну, так мы союзники?

Эши улыбался.

— Похоже на то.

Рапсодия серьезно посмотрела на него:

— А ты бы сказал мне, если бы это было не так?

— Нет, наверное.

Она вздохнула:

— Я так не думаю. — Где-то далеко загрохотал гром. — Значит, ты больше ничего не хочешь?

На лице Эши отразились самые разнообразные эмоции, но когда он заговорил, его слова получились простыми.

— Я бы хотел, чтобы ты стала моим другом.

— И я бы хотела, — ответила она, поставив ноги на край его постели. — До тех пор пока ты останешься тем, кем кажешься, можешь на это рассчитывать.

— А ты та, кем кажешься?

Она рассмеялась:

— Абсолютно. Уж не знаю, какой я кажусь, но я совершенно открыта. Похоже, я так и не научилась скрывать свои недостатки, и вдобавок слишком наивна. Ты знаешь, я стараюсь никогда не лгать, если меня к тому не вынуждают.

На его лице появился интерес.

— А как человека можно заставить лгать?

Рапсодия вспомнила о Майкле, Ветре Смерти, и о жестком блеске в его глазах, когда он сообщал ей о своих условиях:

«Ты не только будешь удовлетворять все мои желания, ты станешь делать это с радостью и готовностью. С разными ласковыми словечками, стонами и соответствующими звуками. Я намерен уехать, забрав с собой твое сердце, после того как я множество раз с удовольствием трахну тебя, моя милочка. Сможешь выполнить мое условие? Обещаешь демонстрировать ответную страсть?»