Хитник - Михаил Бабкин Страница 51

– Тогда давай держи происходящее на контроле, – потребовал Глеб, – боюсь, такая минута не за горами. Видишь, что творится?

Умертвия беспрерывно лезли и лезли из «могильника», невзирая на огненно-морозильный шквал разрывов, выползали-вылетали прямиком под выстрелы; первая волна уцелевших беглецов уже была на полпути к решётке. То ли там, внутри Призрачного Замка, давно зрел план массового побега, то ли все его заключённые разом лишились остатков ума – скажем, вследствие некоего вирусного заболевания… вирусы ведь тоже дохнут и, стало быть, мёртвыми заражают мёртвых – и ринулись помирать окончательно. Подставляться под рогатки.

Или же, как недавно сказали за спиной Глеба, умертвий кто-то или что-то выталкивает, выдавливает из «могильника». В таком случае этот «кто-то» должен был вскоре выбраться следом за остальными покойниками и, как подозревал Глеб, мало тогда никому не покажется. Ни умертвиям, ни охотникам.

Гном с бабаем стреляли безостановочно с такой скоростью, что вдвоём напоминали пулемёт «Максим» в действии. Вернее, болломёт на пивном охлаждении: Федул ухитрился запастись где-то по пути объёмистой флягой с пивом – а, может, угостил кто, или утянул у кого, – и теперь, изредка делая короткие передышки, гном и бабай по очереди отхлёбывали из горлышка.

– Чего стоим, кого ждём? – Федул наконец-то обратил внимание на парня. – Ты, брателло, совсем не умеешь ценить великие моменты жизни! Самое, понимаешь, время отдаться боевому азарту, выпустить накопившуюся в подсознании злость, а он стоит и как лох какой-то покойничков разглядывает, было бы чего глядеть… Темнота! Делай как я, – гном, отпив из фляги, сунул её в руки Глебу, после чего вернулся к увлекательному занятию – выпускать подсознательную злость вместе с фаерболлами. Глеб посмотрел на флягу и, верно решив, что бойцов тут и без него хватает, приник к горлышку. Тем более, что гном сказал: «Делай как я».

– Вован, патроны кончились! – огорчённо воскликнули позади Глеба, – дуй в корчму за добавкой, – Глеб без сожалений снял с плеча сумку с шариками-боллами, не глядя сунул её назад: – Берите. И рогатку запасную тоже, – стрелять по умертвиям Глебу расхотелось окончательно.

– Кузя, а корчма-то горит, – взяв сумку, флегматично доложил Вован, – полыхает, родимая… Щас как бахнет! Всё, капут патронам, – Глеб резко повернулся, едва пиво не расплескал. Действительно, «Двадцать первый позвонок» пылал, словно подожжённый со всех четырёх углов. Хотя, возможно, так оно произошло и на самом деле – даже сейчас над объятой пламенем крышей оранжевыми светляками проносились выпущенные мимо цели взрывоопасные шарики.

– Федул, корчма горит! – крикнул Глеб.

– Плевать, – отмахнулся гном, – какое мне до неё дело?

– Там наше вино, три бутылки, – напомнил парень. – Под гостевым столом остались. В магазинном кульке.

– Что?! – крик гнома был страшен: вмиг позабыв об умертвиях, Федул, чуть не сбив Глеба с ног, кинулся в сторону пожара – парень еле успел поймать скоростного виноспасателя за плечо. Для пущей надёжности Глеб поднял и крепко зажал Федула под мышкой.

– Пусти, – брыкаясь, причитал гном, – Моё! Не дам сгореть!

– В корчме сейчас фаерболлы рванут, – попытался объяснить Глеб, – разнесёт всё к чёртовой матери! Сожжёт и заморозит!

– Тем более надо поспешать, – гном всё же ухитрился вырваться, но Глеб схватил его за ногу и Федул повис вниз головой, едва не стукаясь маковкой о землю.

– Гад ты, Глебушка, – обиженно донеслось снизу, – сам не гам и другим фиг вам. Вредитель, ага.

– Послушай, – Глеб поставил Федула на ноги, – бежать и тушит нет никакого смысла, не успеем… У тебя же рогатка с оптическим прицелом! Заморозь пожар, и все дела.

– А ведь верно, – обрадовался гном, – чего-то я протупил впопыхах… Молодец, брателло! – Федул, покопавшись в сумке, нашёл подходящие боллы и прицельно, шарик за шариком, послал их в сторону корчмы: стены избы немедленно заледенели, пламя опало. Опало, чтобы возгореться по новой – случайные фаерболлы опять подожгли корчму… и вновь угасло, притушенное такими же ненарочными фризболлами… и опять возгорелось, с удвоенной силой. А потом и вовсе застыло, заливая пустырь с Призрачным Замком ровным оранжевым светом будто гигантский дорожный фонарь. Похоже, дело не обошлось без стопболлов, случайно или намеренно угодивших в пожар.

– Боюсь, Федул, нам придётся списать вино по графе невозвратных боевых потерь, – прихлёбывая из фляги и с интересом разглядывая застывшее пламя, заметил Глеб. – Да и пиво, что было в корчме, тоже… Ха, за неимением ни того, ни другого мы вскоре начнём вести трезвый образ жизни! Думаю, он тебе не слишком понравится.

– Отдай фляжку, – мрачно потребовал гном. – Теперь это наш единственный стратегический запас, крайне ценный и разбазариванию не подлежащий, – объявил Федул, приняв флягу. Что, впрочем, не помешало ему тут же надолго приложиться к горлышку.

Внезапно охотники – все, как один – громко ахнули; точно так же, в едином порыве, ахает многолюдный стадион, когда прорвавшийся к воротам нападающий вбивает в сетку чёткий, неоспоримый гол и лишь после замечает, что ворота – свои.

Гном выпучил глаза, поперхнулся стратегическим пивом и, кашляя пеной, махнул рукой в сторону «могильника», мол, смотри, скорей! Глеб повернулся лицом к Призрачному Замку и ахнул тоже.

Сквозь стену ржавой башни – не высоко, на уровне оградительной решётки – сердито помахивая длинным посохом и отгоняя им от себя умертвий как шкодливых собак, вышел… нет, прошествовал босой длиннобородый старец. Или, может, не старец, поди разберись сколько тем магам лет, если они любой облик при необходимости принять могут – а то, что это был волшебник, Глеб ничуть не сомневался: не у каждого, поди, есть посох с нестерпимо сияющим шариком-набалдашником! Причём маг явно не мёртвый, а однозначно живее всех живых – ну, в любом случае куда как активнее и сообразительнее тех, кого он гонял посохом. Правда, впечатление заметно портили оранжевая бейсболка, надетая по-тинейджерски козырьком назад, зелёная майка с белой и оттого хорошо читаемой нагрудной надписью: «Триписчи, нищасный!» и тёмно-синие джинсовые шорты по колено, больше похожие на армейские сатиновые трусы.

– А-а, так вон кто умертвий из могильника попёр-то! – сообразил Глеб. – Теперь понятно. Занятный старикан, прикольный.

Прикольный старикан, зависнув в воздухе, хмуро огляделся по сторонам. Охотники молча взирали на пришельца, не зная, как поступать далее – то ли продолжать стрелять, то ли разбегаться в разные стороны во избежание тяжёлых магических увечий. То, что это не обычное умертвие, было понятно всем и каждому, даже тем, кто находился по другую сторону башни и не мог толком видеть чародея – им быстро объяснили, что к чему. Приглушённые восклицания охотников напоминали гневный ропот народа в опере «Борис Годунов», такой же тревожный и невнятный.

– Не стрелять! – донёсся издали приказ Калбасика. – Прекратить огонь!

Тяжело вздохнув, маг потёр лоб, произнёс неприязненно: