Нигде - Денис Елеонский Страница 50

— Ты считаешь, что здесь есть некое такое же поле? — заинтересовался Макс.

— Банальнее. Скажем так, программа-контролер, позволяющая действовать всем остальным программам только в строго заданных рамках. И если она не понимает или не принимает действия какой-то программы, то она просто рубит их на корню и все. То есть, у тебя есть топор, ты им рубишь дверь, но она остается целой. Хотя до этого ты разрубил этим же топором комод, шкаф и сервант. Но его действие по отношению к двери программа не признает.

— Ты вычислил эту программу?

— В том-то и дело, что нет. Я миллион раз пересчитал все коды, но там нет ничего более, чем… Ну, то есть, есть дверь, я ее вижу, есть топор, его тоже вижу, а больше ничего. И почему он не действует — мне не понятно. Скорее всего, это контролирующая все сверху какая-то суперсистема.

— Ха! Ну то есть Бог.

— Фактически, да. И я пока так и не смог постигнуть Бога. Но когда появился ты, многое пошло легче. Вот сегодня я, например, решил снова позвонить на выключенный коннектор. И мне это удалось. Насколько понимаю, мне удалось отключить отслеживание наших источников сигнала.

— То есть, ты считаешь, что я своим присутствием здесь типа как дидошу этого бога, и ему не хватает сил за всем уследить?

— То есть твое существование посылает ему слишком много вопросов, и сервер бога начинает виснуть? — Тыца хотел, похоже, что-то возразить, но потом лишь коротко хохотнул и кивнул головой: — Да, эта версия тоже годится.

До Берлоги доехали быстро. Лера, казалось, радовалась тому, что они избавились от опасной встречи с Кимом, и потому гнала во весь дух.

— Бросай машину здесь, — сказал Тыца, — уже можно и пешком пройти, а то твой красный автомобильчик, постоянно маячащий около входа, рано или поздно вызовет у кого-нибудь подозрение. И, тем более, гулять полезно. Особенно тем, кто проводит много времени у компьютера. Пошли, разомнем ноги. И планшету моему надо кислородом подышать, а то совсем уже батарейка на нуле.

— Кто-то выгуливает собак, кто-то выгуливает компьютеры, — улыбнулся Макс.

— Планшет, конечно, гораздо удобнее коннектора, за единственным исключением — слишком много ест. И батареечка из коннектора, которая заряжается от тепла тела, его не тянет. Зарядка от кислорода в этом случае гораздо удобнее, хотя, конечно, тоже создает некие неудобства. Я вот, например, не чувствую, что в Берлоге не хватает кислорода. А он, собака, капризничает, — Тыца сунул планшет к себе в рюкзак, но молнию застегивать не стал: — Дыши, родной.

Лера остановилась у лотка под цветастым зонтиком:

— Может, по мороженому?

— Можно, — пожал плечами Тыца и внимательно осмотрел стоящий под зонтиком холодильник на колесах, — Макс, посмотри, в каком странном мире мы живем. С одной стороны — какие-то последние достижения цивилизации, с другой — какой-то, прямо скажем, ХХ-й век… Вот зачем этот холодильник на колесах, продавщица… Везде же уже автоматы по продаже мороженого стоят.

— Верно, — улыбнулся Макс. — Я совсем недавно об этом думал. У меня вот, например, дворник во дворе метлой машет…

— Да я тебе еще сотни таких примеров могу привести, — кивнул Тыца. — Я просто, может, в силу профессии, об этом задумывался. Зачем грузчики, если есть такие роботы, которые ремонтируют даже автомобили!

— Ну не все автомобили, только новые, которые под это специально заточены! — возразил Макс.

— Да какая разница! Если робот сам находит поломку и сам ее исправляет, он что, ящик в магазин не занесет?! Зачем это все? Мне кажется, что конец XX века воспринимается людьми как некая золотая эра. Все еще с экологией было нормально, жизнь была неторопливая, более душевная, что ли… Вот, например, приходишь в клинику, а там сидит живой врач, а вовсе не робот. Разговаривает с тобой, расспрашивает…

— Но и диагноз менее точен, — сказал Макс.

— Да ладно, — усмехнулся Тыца, — можно подумать, что сегодня диагнозы точные. Или вот, например. Зачем люди сегодня ходят в магазины, если кругом пневмодоставка? Я вот лично уже не помню, когда в маркете в последний раз был. А народ, ничего, таскается с пакетиками. Это же, по сути, даже дороже получается.

— Общение? — предположил Макс.

— Да, ты, в общем-то, прав. Они хотят чего-то человеческого, и потому идут в продуктовый магазин.

— Но все-таки дело не только в этом. Там можно какие-то новые продукты выбрать…

— Да ладно, — взмахнул руками Тыца, — мне столько продуктовых пробников в пневмодоставке присылают, что, в общем-то, уже можно вообще ничего не покупать, только ими и питаться. Или вот еще пример. Раньше, знаешь, еще ателье были. Шили одежду.

— Ну и сейчас есть.

— Блин, сейчас — это не то, — Тыца даже покраснел от волнения. — Сейчас зашел в примерочную, робот тебя просканил, ты выбрал ткань, оплатил в кассе, вернулся — уже готовый костюм лежит. Еще строчки дымятся. А раньше: ты приходил, портной тебя мерил такой лентой длинной резиновой, без всякого лазера, заметь, общался с тобой. Потом через неделю одна примерка, потом еще через какое-то время вторая… Затем финальная и получение костюма… Тебе не кажется, что это было более правильно?

— Не знаю… Но на все это же уходила куча времени. А жить когда?

— Да это и была жизнь во всех ее нюансах. Ну ладно, сократили мы время, что тратили на тех же портных и магазины. И что, пустили его на что-нибудь стоящее? Нет. На телеэкран, на кино, еще на какую-то фигню. Кирдык этой цивилизации скоро. Обещаю тебе.

Подошла Лера с мороженым:

— Ну, Тыца, кто о чем, а ты о судьбах цивилизации. Держите! — и она дала каждому по вафельному стаканчику. Тыца осторожно откусил небольшой кусочек и сказал:

— Ну а о чем еще говорить? Ведь это самое главное!

Макс рассмеялся. Да, похоже, тема конца этого мира, и в самом деле, была самой главной. Все остальное перед ней отступало.

До Берлоги они дошли быстро, за каких-то пять минут. Хотя Максу казалось, что расстояние здесь должно быть гораздо больше. Возможно, дело было в том, что когда они вышли из машины, то Макс сразу пошел вперед. Ему хотелось немного побыть в одиночестве, и обдумать то, что произошло с ним сегодня. Казалось, что все его переживания и неприятности последних дней (или всего одного дня) как-то померкли, исчезли, уменьшились после несостоявшегося разговора с Милой. И после того, что он узнал. Макс шел и пытался разобраться в себе: что больше всего его расстроило? Предательство Милы? Или то, что он влюбился в женщину, а потом и женился на ней, а она даже вовсе не была женщиной… И человеком. Он снова и снова прокручивал свои встречи с Милой, свидания, шутки, поездки, любимые песни… И никак не мог понять — почему так вышло…

Внезапно кто-то взял его за руку:

— Я понимаю, о чем ты думаешь… — Это была Лера. Она смешно сморщила нос: — Не парься. Твоей вины тут нет. Они тебя просто посчитали. Тыца прав.