Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Дмитрий Емец Страница 50

Чтобы понять себя, нужно первым делом разогнать всех, ктоуже понял себя и лезет понимать других.

Ягуний Птолемей Селевк Первый

Ягун, откровенно говоря, не очень любил думать. В смысле,думать серьезно, глобально и с анализом, как думают истинные «шурасики».Думают, точно ворочают многотонные камни. Ягун чаще думал поверхностно,стремительным кавалерийским наскоком. Налетел, потревожил, растрепал и скорееназад, пока враг не собрался в кулак, чтобы дать отпор.

Однако в это утро обстоятельства складывались так, что Ягунуникак нельзя было отвертеться от серьезных размышлений. Слишком многонакопилось поводов. Сразу после завтрака Ягун отправился в свою комнату иуселся за стол с твердым намерением думать. Однако ему, как назло, думалосьсовсем не о том. То он вспоминал, что собирался проверить тягу пылесоса, топриходило на ум, что Тузиков сегодня за завтраком смотрел на Лоткову взглядомдаже не дружеским и вообще клеился к ней, как жвачка к подошве. Ну и всякаяпрочая ерунда.

Чтобы не оставить себе отговорок, Ягун проверил тягупылесоса, а Лоткову заманил к себе в комнату и велел ей сидеть на диване,вдохновляя его на раздумья. Однако, просидев минут десять, Лоткова упорхнула отиграющего комментатора, заявив, что у него в комнате воняет чешуей.

– Ну и что? Если бы от меня воняло чешуей – это японимаю, а то в комнате! Чего, потерпеть нельзя? – огорчился Ягун.

Лоткова мельком поцеловала его в сердитый лоб и унесласькуда-то. Ягун остался в не очень гордом одиночестве.

– Хотя бы кофе принеси! – крикнул он Кате вслед.

Лоткова пообещала, но недоверчивый Ягун решил, что можетпрождать кофе целый год, и сам отправился за ним. По дороге он поболтал сАббатиковой и слегка поцапался с Жикиным, которого окружала толпа поклонниц нестарше второго курса. К третьему курсу, это Ягун давно заметил, девочкиповзрослеют и перерастут Жору, как прошлогодние ботинки.

В минуту, когда Ягун с ним встретился, Жикин развлекал своихпоклонниц тем, что вслух вспоминал детские стишки и отыскивал в них скрытыйсмысл. Стихи «Мы с Тамарой ходим парой» и «Я укола не боюсь, если надо уколюсь»вызывали у него приступы нездорового смеха. Жора ржал так, что даже падал напол.

– «Зайку бросила хозяйка» знаешь? А там что? –вкрадчиво спросил Ягун.

– Любовный треугольник. Зайку бросила, а сама ушла! Кмедведю или к тигру – неважно к кому! – не задумываясь, отвечал Жикин.

Покрутив пальцем у виска, Ягун посоветовал Жоре бросать вседела и срочно лечиться.

– Поздно, Ягуша, поздно! Ты иди, бреди себе! Незадерживайся! – сказал Жикин томно.

Тут уже делать нечего. Пришлось Ягуну остановиться ипоставить Жору на место, что отняло у него какое-то время.

– Ты, Жикин, пошляк, причем пошляк такой однозначный,что первое время это даже умиляет. Чао, девочки!.. – сказал он напоследок.

Вернувшись в комнату, Ягун, к крайнему своему удивлению,застал там Лоткову, которая сподобилась-таки и принесла ему кофе. Пришлосьотблагодарить ее за это поцелуем, ибо девушки, как дрессированные тюлени,нуждаются в поощрении, закрепляющем отработанный навык. «Если рыбку не бросишь– ластами хлопать не будет!» – подумал Ягун, рискуя получить в нос. Катя тожеобладала начальными телепатическими способностями.

Выпив кофе, Ягун стал поспешно перерабатывать энергиюкофеина в творческую. Он вырезал из обувной коробки побольше карточек и крупнонаписал на них фломастером:

Семь-Пень-Дыр – наляпы

стертая память Пупсиковой

Бейбарсов – кто к нему прилетал?

дракон

Зербаган

Башня Привидений

о. Буян

Сарданапал и школа

разговор З. и Медузии на ЛА

Помогая себе думать, Ягун нарисовал на карточках тех, ктобыл упомянут. В результате Семь-Пень-Дыр получился приплюснутым гномом,Бейбарсов и Пупсикова – длинными и тощими, точно скрученными из вермишели, аЗербаган и дракон вышли вообще одной величины. Однако Ягуна это мало тревожило.Он уже перекладывал карточки с одного места на другое, точно раскладывалпасьянс.

Что-то, конечно, выстраивалось, причем что-то довольнологичное, однако у Ягуна все равно оставались сомнения. Он, например,сомневался, что Зербаган и есть тот самый маг, с которым у Семь-Пень-Дыра былиобщие дела. Хотя Пень по природе своей был человеком, способным связаться с кемугодно.

Около одиннадцати, когда Ягун, в очередной раз устав думатьо серьезном, случайно засмотрелся на каталог с моделями пылесосов, егонавестили Таня и Ванька. Ягун не стал делать вид, что безумно занят, и охотновпустил их.

Пока Ванька открывал окно и отобранным у Ягуна каталогомпытался выгнать наружу русалочью вонь, Таня подошла к столу и сталаразглядывать карточки. Играющий комментатор услышал, как она понимающехмыкнула, и понял, что Таня думала о том же самом.

– Так ты считаешь, что Зербаган… – начала она.

Жесткая, пахнущая чешуей ладонь Ягуна зажала ей рот.

– Тшш! Требую фонетической паузы! – прошептал внукЯгге.

Прежде чем Таня и Ванька сообразили, о чем идет речь, Ягунсделал выпад трубой пылесоса, с силой толкнув незапертую дверь. За дверьючто-то охнуло.

– Вера… то есть Верб, у тебя все хорошо? Я тебянечаянно не ушиб? – нежно спросил Ягун и тотчас пригнулся, спасаясь отдвух красных искр, пробивших дверь насквозь примерно на уровне его головы.Искры бестолково заметались по комнате, столкнулись и погасли.

– Хнык-хнык-хнык! Я растроган! Просто как в старые добрыевремена, когда за всякой дощатой перегородочкой обнаруживалась подслушивающаяПопугаиха! – сказал Ягун, когда взбешенная Верка удалилась.