Госпожа души моей - Оливия Лейк Страница 50

– Отец! – Лансиль спрыгнул с жеребца на полном скаку. – Боги! – Он больше ничего не смог сказать, только обнял его крепко.

– Алира! – Эдрик, благодарно кивнув владыке, обнял сестру. – Боги, живая. Когда прискакал Морнэмир…

– Он жив? – взволновано спросила она. Когда в последний раз видела своего стража, тот был погребен под телами бесов.

– Он сильно ранен, очень сильно. Но выкарабкается, – Эдрик сжал ее руки.

– Ломайте решетки, выводите пленных! – услышали они сильный голос Эрика. – Эдрик, уведи Алиру.

– Нет! – воскликнула она и вцепилась в наруч мужа. – Нет! Я с тобой.

Эрик скривился – ну что за упрямица, – но увести ее силой не велел. Если она чувствует, что должна быть рядом – так тому и быть.

Они все двинулись в подземелья замка, в глубокие катакомбы, где только чад факелов, спертый воздух и пустые глазницы черных темниц. Там в непроглядной ночи томились узники: пленники и пленницы, индары и люди, мужчины и женщины. Воины выводили их на свет, а Эрик шел, не останавливаясь: он искал и нашел.

– Эрик? – позвала Алира, когда тот остановился напротив очередной камеры. Его глаза пылали праведным гневом, а рука без труда сломала замок. Не без страха Алира последовала за мужем. Кругом ниши, а в них – останки, прикованные кандалами к стене. Кости и иссохшаяся плоть. Боги! Это же индарские правители. Маги жизни! Те, кого поработил Некромант.

Эрик замер возле скорчившейся худой фигуры.

– Отец? – позвал тихо. В этом месте говорить громче – кощунство. Молчание и скорбь – последняя дань порабощенным. – Отец?

Веки мужчины дрогнули. И Алира увидела синие глаза, такие же, как у Эрика. Только уставшие, потухшие. А серебро волос поблекло и истончилось. Неужели и Эрик стал бы таким, когда Некромант оставил бы его оболочку? Полностью высушенный, исхудавший, не узнающий даже родного сына.

– Кто ты? – голос тихий, надломленный.

– Отец, это я – Эрик, – он присел рядом, чтобы тот мог разглядеть его лицо.

– Эрик? – сказал громче и тут же закашлялся. На что Эрик плотно сжал челюсти и дотронулся до его лба.

Алира не увидела, но ощутила, как могучая сила полилась из сына в отца. Тот на глазах начал преображаться и даже вздохнул полной грудью, без боли и тяжести. Нет, он в миг не превратился в сильного и могучего король Альдеона, но и полумертвым существом больше не был.

– Уходим? – Эрик сломал кандалы и протянул отцу руку.

– Боги, как я хочу увидеть свет.

Когда мужчины встали в полный рост, то крепко обнялись. Альдеон что-то горячо зашептал Эрику на ухо, но Алира не прислушивалась – это их личное.

Но когда сама оказалась перед королем Альдеоном, робко улыбнулась, а вот кланяться не решилась – декольте настолько низкое, что может случиться конфуз. Отец мужа все-таки перед ней!

– Это Алира, моя жена, – представил Эрик, – мой свет.

Альдеон куртуазно поцеловал ей руку, что выглядело дико в темнице, но они все живы – разве это не чудо? Разве нельзя вспомнить былую беззаботную жизнь и просто поцеловать руку даме?!

Когда они снова вышли на свет – если это сумрачно марево можно назвать светом, – Эрик велел всем уйти, кроме отца и любимой. Здесь будет твориться очищение. Слишком много зла вокруг: все пропиталось ядом и скверной.

Эрик выхватил меч и, поцеловав сталь, вонзил ее в мертвую землю. Она издала жалобный вой и пошла буграми. Она корчилась и скулила, шипела и обугливалась, но Эрик не прекращал вдалбливать в нее силу жизни, исцеляющую магию. Стены замка задрожали и рухнули, а черная земля пошла трещинами, и там в просветах сияла мягкой весенней травой новая, не отравленная. Земля вылупилась, как цыпленок из яйца. Несмышленый, чистый, готовый жить.

Алира заплакала, но на этот раз от счастья. Она никогда не видела, как творится большое добро, чистая и древняя магия жизни. А Эрик! Он был все тем же, но что-то неуловимо изменилось. В его лице, в высокой статной фигуре, во всем облике появилось нечто закаленное, вечное, непобедимое и недосягаемое для зла. Он сам стал олицетворением света жизни: исцеленный, готовый созидать.

– Эрик, сын, – шепнул Альдеон, – ты стал Великим!