Последнее пророчество - Андрей Легостаев Страница 5

Детина приблизился к Варросу, обнял его, обдав волной отвратительной вони. Привыкший к запаху пота и смерти Варрос и то почувствовал дикое отвращение. С Варроса попытались снять его шкуру, обернутую вокруг бедер. Варрос оттолкнул незнакомца.

— Ах ты, тварь, не хочешь по-доброму?! — ничего хорошего в тоне детины не было.

Намерения его ясно отражались на лице. Вокруг сверкало множество любопытных глаз, раздались подбадривающие галерника возгласы.

Варрос звериным, врожденным чутьем понял, что опасность надвигается стремительно и времени на раздумья или переговоры нет. Да он и не собирался вступать в переговоры — перед ним враг. А с врагом разговор короткий. Варрос словно забыл, что с ним произошло и где он.

Он взмахнул правой рукой с тяжелым кандалом, одновременно поведя левой, чтобы не шибко длинная цепь не помешала удару. Он не бил кулаком — железо наручника попало прямо по виску насильника. Тот с диким криком инстинктивно отступил на шаг и кулем рухнул вниз.

В грязном помещении на мгновение повисла мертвая тишина. И тут же взорвалась десятком криков — слов было не разобрать.

Распахнулся люк, и по лестнице быстро спустились в трюм четверо воинов с мечами и плетьми в руках. Галерники подались к стенам, указывая на Варроса и распростертого перед ним мертвеца. Товарищ убитого что-то быстро говорил солдатам на австазийском.

Двое подхватили мертвеца за ноги и подняли наверх — голова со спутанными волосами и искаженным гримасой смерти лицом билась о жерди лестницы. Один солдат недвусмысленно подтолкнул Варроса, чтобы тот тоже выбирался на палубу.

Наверху его били — кулаками, рукоятями мечей, ногами в тяжелых сапогах.

Очнулся он, когда ярко светило солнце. Он был прислонен к борту, в весельную прорезь лился добрый свет, столь неподходящий для вонючего полутемного помещения, врывающийся снаружи морской ветер трепал Варросу волосы. Перед ним ровно двигалось весло, которым гребли трое соседей по скамье.

— Пить! — едва нашел он силы вытолкнуть просьбу из разбитых и опухших как шляпки лесных грибов губ.

Ответом ему последовали свист плети и острая боль в плече; соседи отодвинулись, чтобы ненароком не досталось и им, но не прекратили натужного движения весла. Бой большого барабана задавал медленный, непрерывный ритм.

Так дикий вольный охотник стал галерником на пиратском корабле.

Больше полугода гребцы не выдерживают — умирают от непомерных нагрузок и постоянных ударов плетьми. Варрос сидел за тяжелым веслом почти два года.

В первую же ночь после дня напряженной однообразной работы он хотел покончить с собой, но в последнее мгновение призрачный прекрасный город из сновидения встал во всех своих сказочных подробностях перед глазами. И Варрос решил бежать.

Он пытался сделать это семь раз, но его ловили и нещадно били, иногда ломая ребра, так что потом резкая боль пронзала тело при каждом взмахе весла, а тяжелый бой барабана не давал передохнуть ни секунды. Но после каждого избиения, прежде чем вновь усесться за весло, он еще несколько суток маялся привязанным к мачте на верхней палубе, под палящим солнцем, облепленный слепнями и прочей гнусью. И в полдень, когда терпеть сил уже нет, пираты специально выводили остальных гребцов, чтобы полюбовались, какие муки ждут провинившегося.

Дни для Варроса смешались в один, он перестал думать о чем-либо, кроме этого равномерного движения весла, грохота барабана, короткого отдыха в вонючем трюме, скудной корки хлеба и жидкой похлебки на ночь.

В трюме, после того памятного всем случая, когда двое не жалующихся на физические данные гребцов пытались изнасиловать новичка, к нему больше не подходили — боялись. С дружбой особо не навязывались, но Варрос к этому и не стремился. Гребцов выводили из трюма не каждый день, но случалось, что и выводили, когда дул попутный ветер, сушили весла, выпадала возможность чуть отдохнуть и перекинуться несколькими словами с ближайшими соседями. Сам того не желая Варрос выучил австазийский, немного лунгарзийский и орнейский языки. Хотя галерники были на корабле любых национальностей — и зантарийцы, и инвиргальцы, и беловолосые люди с далеких северных просторов, и смуглокожие чернявые южане, и даже один совсем чернокожий, словно обугленная головешка…

Судьба, то ли в насмешку, то ли в уважение к его будущей великой судьбе — кто мог знать об этом?! — удружила Варросу. Он попал на корабль к самому знаменитому, наглому и удачливому пирату всех морей — капитану Антишу, который славился не только среди австазийских пиратов, но и всех прочих, своей отчаянной решимостью и легендарной смелостью. Поговаривали, что в одном бою Антиш лично зарубил мечом тридцать три противника и что ему покровительствует сам повелитель морей за то, что Антиш ежегодно приносит ему в жертву самую красивую из плененных девушек.

Капитан Антиш был не только безгранично смел, но и умен, он понимал, что значительную часть его преимущества перед врагом составляет скорость его неуловимой галеры. А ее обеспечивали гребцы. И всегда в его трюме было больше рабов, чем мест на веслах. Он не жалел гребцов, выбрасывая за борт умерших от напряжения или продавая в Австазии тех, кто уже не был способен грести с полной отдачей. При необходимости — когда не было пленных — капитан не жалел денег на покупку новых рабов, чтобы посадить их за весла. Команда же тоже, к слову, часто менявшаяся, но пополняемая не рабами, а свободными австазийцами либо прочими авантюристами, которых бросает в поисках удачи по всему миру, была подобрана исключительно из бесстрашных негодяев, за головы которых в Зантарии, Лунгарзии и других государствах Соединства Стран Священной Реки были назначены немалые призы. Разумеется, за голову самого капитана Антиша была обещана фантастическая награда, к которой многие купцы от себя добавили бы солидный кошелек.

Время от времени, скорее чаще, чем реже, пиратская галера с нежным именем «Лорелла» вступала в бой со встречными кораблями — орнейскими, лунгарзийскими, элинорийскими… Как правило, это были купеческие суда и схватка продолжалась недолго, но иногда «Лорелла» нарывалась на военные зантарийские либо лунгарзийские корабли и тогда капитан Антиш — тот самый мрачный человек с плетью, к которому когда-то, целую вечность назад, подошел Варрос с просьбой взять на борт — решал: принимать бой или спасаться бегством.

В последнем случае барабан менял размеренный ритм на сумасшедшую дробь и гребцы выбивались из сил. После таких побегов более половины рабов приходилось выбрасывать на борт. Но, если шел бой, Варросу было еще невыносимее от доносившихся сверху звуков сражения — он должен быть там, круша врагов и подставляя грудь опасности, а не налегать на тяжелое весло.

Однажды, после того как битва отшумела, а пираты праздновали очередную победу, наливаясь пенящимся зантарийским вином, Варрос сказал надсмотрщику, что больше пользы принесет с мечом в руках, а не двигая веслом вместе с другими рабами. К тому времени почти все гребцы, что встретили Варроса в первую ночь на галере, погибли, и надсмотрщик, удивляясь выносливости и жизнеспособности молодого раба, всегда сажал его с краю в левом первом ряду, чтобы он своим примером заводил остальных.