Закрытые воды - Вадим Денисов Страница 5

— Оплачу полтонны ядер. Даже добыть помогу!

— Замётано, — быстро согласился кэп. — Завтра устроим стрельбы.

Я довольно щёлкнул пальцем.

— А то, что она штатная, это…

— Так и по почтовым делам служил пароходик, и по казённым-банковским надобностям приходилось. Ясак возили, ценности всякие, — охотно начал рассказывать Самарин, развернувшись полубоком на креслице возле пульта. — Вот и держали на всякий случай, как я понимаю. Оно ведь как тут было-то. И сейчас края дикие, такая шваль порой из тайги вылазит… а уж тогда! Секунду.

Он что-то оценил на мониторе, кхекнул, передвинув небольшой джойстик, и снова повернулся ко мне.

— Казачьи отряды шли по реке на дощаниках или больших стругах, их в Енисейске строили. Более двух месяцев порой добирались! Только от Енисейска до Большого Казачинского порога суда шли в срок до трёх недель! У порога грузы снимали и переносили выше. А от порога до Красного яра ещё три недели пути. И вот представьте: на всех ночлегах и обеденных лесных стоянках люди, опасаясь набегов тунгусских да разбойных шаек, ставили крепкие засеки, а на чистых местах перед обедом и на ночь возводили целые дощатые городки, во как! Так сложно и опасно было добираться по Енисею до Красного яра. И пиратство береговое встречалось. Как началась золотая лихорадка, так охочих за чужим в тайге развелось, будто комаров… Что коснись, и помощи никакой, река-то практически пуста. Ну и сигнал дать в тумане, милое дело. А ядра… так как же без них, хотя бы для порядка должны быть.

Как можно перед обедом городить городки? Удивительной силы и подвига были люди.

— Почему-то не удивлюсь, если выяснится, что у вас ещё и картечь есть, которой по злодеям шмаляли, — подмигнул я.

— Неужель в армии не настрелялись?

— Да не был я в армии, военка при вузе, из всего армейского только из «калаша» и пострелял, целых два раза. А потом как-то не тянуло.

— Зато из гражданского, вижу, не промах.

— Если по ассортименту, то да, частенько и из многого. Если же по качеству стрельбы, то не очень, — признался я, ничуть не рисуясь, действительно, всё так и есть. — Хорошим стрелком назвать себя не могу, дара нет. Так, удачно иной раз складывается.

Почувствовав некое единение душ, мы разговорились.

Вскоре я узнал, что экипаж весьма мал количественно и довольно специфичен по категориям личного состава. У меня сложилось впечатление, что на «Темзе» служат одни дети. Реально взрослых мужиков двое — механик и кочегар. Еще есть доктор, женщина. Боцмана-маломерка по фамилии Чубко я уже видел, в подчинении у орла пара матросиков, пацанов лет шестнадцати. Два стюарда, парень и девушка.

— Пока оба на вахте, как разберутся с пассажирами, пойдут в смену… Повариха на судне знаменитая, основательная женщина, ещё познакомитесь. А штурман мой, паразит, с ментом корабельным в Туруханске сидят, скоро забирать будем.

— И мент имеется? — искренне удивился я.

— Насильно суют, — посетовал владелец «Темзы», опять что-то переключая и подкручивая. — Какая же хорошая штука этот GPS, скажу я вам! Лучшее изобретение человечества за последние годы! А? Мент, говорю. Суют. Говорят, раз VIP-рейсы, так и ты обязан, участились случаи хулиганства на борту, положение новое вышло. Всё делают, сволочи, чтобы плавать невыгодно было, убивают бизнес окончательно. Мне вот достался непутёвый полицай, докладную в Красноярске напишу, пусть забирают обратно. Полюбовница у него, видите ли, в Туруханске… побежал к ней котом шелудивым, когда вниз шли. Ещё и штурмана моего сбил с бестолку! Ладно, своего я за отгулы отпустил, сам дойду, тут всего ничего. А мент — чисто гад. Бездельник, ни в чём помогать не хочет, только спит и пьёт. Зачем такой человек в экипаже?

Радиста на судне нет, докторесса Нина — нормальная, серьёзная, душа в душу, механик Заремба вредный, но работящий, а стюардесса Оля ленивая и глупая.

— Почему курсанты, Илья Александрович?

— Не пьют они ещё, Герман Константинович, — вздохнув, ответил шкипер. — Устал я с этим злом бороться, все спиваются, только приручишь да обучишь… Ребят же ко мне на судно в училище из самых лучших подбирают! Им на «Темзу» попасть — за честь, как на парусный «Крузенштерн». Отличная практика, репутация.

— А кочегар? — вспомнил я, типа, уж этот-то должен… кочегарить.

— Федя Липпо? Да он баптист.

Липпо и Заремба, отличный комплект трюмных гномов.

— Баптисты не употребляют, что ли? — удивился я.

— Кто ж их, странных, знает, — безразлично бросил старый речной волк. — Недавно к ним записался, с годик всего. Хотел мормоном, а стал баптистом… Песни теперь поёт. Господи, да тут кого только нет! Этот не прогуливает, работает, как карла, молчит, не спорит, книжки какие-то читает. Говорят, в Сосновку вообще салафит какой-то заходил! Кстати, так и не вышел, за грибами пошёл и случайно не вернулся. Тайга староверская…

По итогам первого общения с капитаном я узнал много нового, полезного и не очень.

Кранцы все знают — это резиновые болванки, смягчающие удар при швартовках судна о причал. Часто используются старые автомобильные покрышки, но уважающий себя боцман старался обзавестись настоящими. Имеют две задачи: защитить борт и обеспечить маленькую возможность остаться не раздавленным при выпадении человека за борт, За борт они вывешиваются в нужное место и в нужное время. По степени обшарпанности судна в определённых местах можно определить, насколько умел шкипер и экипаж. На «Темзе» никаких покрышек нет и быть не может, по определению.

Команда на судне — не просто информация, которую надо понять и дословно выполнить. Команда есть код, и каждой такой команде соответствует перечень действий и мероприятий — «Расписание». Каждый член экипажа имеет выписку из него, она висит у него перед глазами рядом с фото любимой и на гражданских судах называется «надкоечным расписанием». Вот что такое команда, и она должна быть подана громко, чётко и с интонацией голоса, не терпящего возражений. С непривычки она кому-то покажется злой, но это одно из условий, необходимых для безаварийной эксплуатации судна в любых условиях и сохранения жизни и здоровья экипажа.

— Иные матерятся, — обещающе произнёс капитан «Темзы».

Теперь по гребным колёсам.

Тут уж капитан знал решительно всё. Оказывается, они переживают второе рождение. К началу двадцатого века колесные пароходы стали вымирать, особенно после того, как в 1843 году Британское адмиралтейство провело сравнительные испытания однотипных пароходов «Раттлер» и «Алекто»: с винтом и колесами. Классический чёрный пиар. Винтовой «Раттлер» перетянул колёсный «Алекто». Дело было сделано, тема умерла. Но сама идея не забыта. Дело в том, что и гребному винту свойственны недостатки. На мелководье от поверхности к лопастям начинает подсасываться воздух, что приводит к снижению КПД. А заглубление винта невозможно без увеличения осадки — мелководные реки становятся недоступными. Водомёты же и суда на воздушной подушке дороги и не приспособлены для перевозки грузов, экономика начинает сбоить. Кроме того, как только винтовое судно влетает на мелководье, возникает просадка, винты как бы выгоняют воду из-под корпуса, и корабль тут же оседает на корму. Капитан сбрасывает обороты, чтобы винты и руль не ударились о грунт. Однако, теряя скорость, корабль становится плохо управляемым. Вот и начали инженеры вспоминать о колёсниках, на которые действие закона Бернулли не распространяется.