Закрытые воды - Вадим Денисов Страница 4

— Работает, работает, — успокоил меня капитан «Темзы», предваряя очевидный вопрос. — Не всегда, конечно, пользуемся, сервоприводы имеем, двадцать первый век на дворе, но иногда потребно покрутить с усилием. Ничего, пары уже разводят, скоро услышите, как запоют колёса.

Я бегло оглядел самое деловое помещение корабля. Действительно, всё необходимо-современное тут имеется. Мониторы РЛС и гидролокатора, GPS с Глонассом, пульт со светодиодами, динамики, приборы на полках, два бинокля на крючках, ноутбук. А вот радиостанции! Потому-то и радиста нет, всё на капитане. Интерьер завершал крутящийся стул и кресло-качалка в углу.

Проходящий мимо буксир или катер пискляво тявкнул сигналом, Самарин нехотя потянул кожаную петлю, гудок «Темзы» рявкнул коротко, солидно — горячим паром! Это вам не электроника пошлая.

— Завидуют? — спросил я, кивнув на небольшое встречное суденышко.

— Не без этого. Но и посмеиваются, анекдоты пишут, — капитан парохода надвинул фуражку на лоб, презрительно оглядел пространство по левому борту и сделал вид, что плюнул за борт. — Я таким тоже отвечаю любовью. В основном ребята на реке добрые, правильные, другие уходят, садятся или топнут, но есть некоторые… — он махнул рукой, явно вспоминая какую-то конкретную обиду, и опять сердито сплюнул.

— Этот из таких? — понял я.

— Да пёс с ним, бесёнком неразумным, река научит, — он посмотрел на западный край неба и дал прогноз: — Погодка звонкая, хорошо пойдём, пожалуй. Даже ветер попутный будет нам в подарок часов на шесть. Правда, сильный. Полетим, в общем.

«Темза», прижимаясь к правому берегу, шла ровным ходом по спокойной воде. Справа неясно выступали очертания низкого дальнего леса.

Тут и чай принесли, тот самый стюард Ярик расстарался.

— Греемся, — сказал шкипер. — Бальзам хороший, армянский. Я по капельке, а вам входную дозу плесну, не обессудьте.

— Так тепло же, — неуверенно произнес я, вдруг ощутив неожиданную прохладу. Ну да, форточки открыты.

— А мы всегда заранее греемся, про запас. Это Сибирь. Сейчас тепло, через час холодок налетит, а то и снежок. Печенье будете?

— Спасибо, скоро ужин, сберегу аппетит для оценки вашей кухни.

От глотка хорошего коньяка из крошечной рюмки под расстёгнутой курткой стало теплее, вновь, как в каюте, появилось ощущение уюта.

Практически все баржи, которые косяком пошли навстречу, везли легковые автомобили и контейнера. Попадались танкеры, при взгляде на которые сразу можно определить, полный он или пустой. Нос вверх — пустой. Мимо прошел «Щетинкин», нос задран, зачем идёт в низовья? Мимо проплывало заброшенное зимовье, все три кривых домика заколочены, но на берегу горел костёр. Свой мирок, другая жизнь.

Косяк прошёл, огромная река вновь опустела.

В отпускные экспедиции я частенько отправляюсь один, без охраны, очень уж не люблю всё это дело, реально мешают. Здесь тот самый случай: маршрут простой, от Дудинки до Красноярска, а там меня подхватит группа встречи из краевого офиса, и на Алтай, где через две недели соберётся тёплая компания любителей пострелять трофейно. Это несложно, уверяю вас. Достаточно держаться просто, не высовываться и ни с кем не общаться из нормальных, скажем так, людей. Всё равно не получится.

Я понимаю, что это не понравится многим, но акцентирую снова: не получится. Из тысячи человек всего один сможет на равных говорить с миллионером или миллиардером. Перед остальными будет штамп — кошелёк с ногами. Все попытки контакта заканчиваются одинаково: одни начинают приставать с идиотскими предложениями своих гениальных проектов, вещать о необходимости финансирования чрезвычайно нужных обществу инноваций или чудного стартапа, другие затянут песню о спонсорстве, прозябающей нацкультуре, социальной ответственности и мириадах инвалидов. О книгах, охотах, фильмах говорить никто не будет, им это и в голову не придёт. Только о деньгах. Есть небольшой процент большевиков, но эти легко фильтруются другим салоном, залом либо типом транспортного средства, ибо у них никогда нет денег.

Есть очень узкий круг верных друзей детства, это святое, ценишь, таких якорей мало. Они вообще часто встроены. Остальные — мимо.

Вот такой жёсткий взгляд.

И каждый, кто прошёл все препоны, сумев нагрести хороший сугроб баксов, это отлично знает — из личного опыта. Морщиться от такой позиции можно сколько угодно, ровно так же, впрочем, как тот же самый нормальный человек морщится при виде бомжа у своего подъезда или бабки-попрошайки в магазине, хотя последней есть что рассказать о своих чаяниях и бедах, в которых она часто и не виновата… Однако нормальный человек привычно воротит нос: «Доченька, пошли быстрей!», вникать в проблему и начать понимать тот мир не собирается, как не хочет общаться с подобными в обнимочку, опускаясь на ступень ниже — вся сердечность и праведность тут же исчезают. «Я добился, а они нет». Вечное правило, ничего тут не поделать.

Просто ступень, ничего личного. Ни презрения, ни лицемерия, всё ровно: другой слой, другой статус. А самый лучший способ помощи нормальным людям — это не беседы со слезами в пиджак, а организация рабочих мест и достойные зарплаты. Я это делаю, перед совестью чист. А вот общаться не буду, давно учёный.

По всему получается, что капитан судна в моём статусе и круге. Я этому рад, он, подозреваю, тоже. Потому что на корабле, являясь богом и царём, кэп чудовищно одинок, и доверительно общаться с подчинёнными не будет и не может… Ребята из моей безопасности капитана на профпригодность пробили. Как вот только не выяснили, что именно он является владельцем судна, а? Впрочем, если там все концы прячутся в ООО-шках, то сразу и не щёлкнешь, кто за кем стоит и реально правит. Тем не менее, это прокол, разберусь.

Работа капитана — непрерывный тягучий стресс с регулярными вилами под горло от взрывных нагрузок. И, как говорят знающие люди, порой со стороны милейшего Ильи Александровича такие ненормативные громы и молнии летят, что у посторонних людей уши в трубочку сворачиваются. Матерщинник он, в общем. Человек на Реке известный и капитан уникальный, удивительной интуиции шкипер. Как правило, внешне абсолютно спокоен, никогда в жизни особо не суетился и ни перед кем не заискивал. Характер сибирского казака, помноженный на врожденное достоинство и силу духа архангельских поморов. В капитанской работе, конечно же, без риска никак не обойдешься, но даже в самых пиковых ситуациях Самарин не терял головы, решения находил правильные и эффективные. Думаю, что среди капитанов суетливых людей практически нет, они отсеиваются на предыдущих должностях.

— Я вот осторожно спрошу… пушка у вас на корме, это как? Неужели настоящая?

— Думаете, властей боюсь? Не боюсь! — хохотнул он. — Пушка штатная, древняя, оружием не считается. Атрибут, антураж.

Да какая разница!

— Илья Александрович, как на духу. Клянусь, никому ни звука!

— Палит аки лютый зверь! — важно подтвердил капитан. — Пять разов стреляли с боцманом, два раза холостыми, и три ядра потеряли, жалко, страсть как.