Орден Единства. Мастер кинжалов - Анастасия Евдокимова Страница 5

Прошло два года. Я научилась выковывать оружие и доспехи, прясть и подшивать одежду, готовить самые простые блюда, играть на Канджире* (музыкальный струнный инструмент, издающий звук, похожий на колокольчики или бубенцы при определённом настраивании натяжения струны), залечивать раны и готовить микстуры из трав, сражаться на мечах, хотя большее предпочтения я отдавала кинжалам, в противном случае палашу. Меня даже научили изготавливать такое стрелковое оружие, как лук, который, впрочем, я сразу добавила к себе в арсенал.

На протяжении двух лет каждый день поутру наше войско становилось в шеренгу, и начиналась утренняя разминка, после чего я бывала у кузнеца, портнихи, повара, лекаря и музыкантов. Не обходилось и без «школьных» занятий: вместе с детьми я изучала географию, историю, языки, химию, математику и этику. Я узнала много нового о нашем мире, что скрывали от меня в храме. Оказывается, примерно 13 лет назад шаманы вместе с иволгами развязали войну со всем миром. Причиной этому послужило притеснение шаманов, хотя явных доказательств этому не было. В Амефистии, королевстве амфибий, где я жила, как раз в это время пропала принцесса и единственная наследница престола. Кто-то говорил. Что её уже нет в живых, другие считали, что она где-то скрывается и обязательно проявит себя вскоре.

Нантийцы были очень вежливы, веселы и доброжелательны. Ежегодно они отмечали праздник Солнца, на котором радовались жизни без войны и потерь. Это торжество проходило в шумной и задорной обстановке. Днём к нему активно готовились все жители острова: готовили самые разнообразные блюда, продумывали программу конкурсов, танцев и других развлечений и наряжались. Вечером разводили большой костёр, вокруг него ставили столы, которые образовывали кольцевую с несколькими проходами, а потом выставляли все блюда и напитки. Жители, успевшие хорошенько проголодаться, быстро сметали всё, что было приготовлено за целый день: супы, горячее, мясо и рыба, соусы, фрукты и овощи. Затем начинались танцы, конкурсы и мудрые разговоры старших за столом. Девушки и юноши плясали у костра, молодые воины развлекались, изображая борьбу или соревнуясь в метании копья, а детишки резвились рядом. Те жители, что были постарше, отдыхали в тени, лёжа на койках, или беседовали за столом, выпивая чудесного самодельного вина и свежевыжатый сок. В праздник Солнца люди благодарили каждого за то, что наш мир всё ещё остаётся целым. Никакие войны или конфликты их не тревожили, а это было самым главным для нантийцев. Они создали некое идеальное государство, которым очень дорожили.

Нантийцы очень уважали личные границы каждого, поэтому услышать разгар конфликта было такой редкостью, что можно было записывать такие события в специальную книгу под названием «Уникальные события». Но, конечно же, такой книги не существовало. С первого дня моего пребывания на острове я поняла, что здешний народ любит приходить на помощь всем и всегда. Именно поэтому они не понимали, что такое личная проблема, с которой невозможно справиться. На любую трудность они находили положительный ответ и извлекали из жизненной преграды ценный урок. Это научило меня верить в теплоту человеческих намерений и не унывать, если что-то не получается с первого раза. «Не получилось раз, попробуй ещё», — часто слышала я от Ламиата, или генерала Ферретиата, или от его жены. Вообще, все жители острова были безумно рады мне и сразу полюбили, несмотря на то что я была не такая, как они. Однако это их не сильно заботило. Нантийцы не видели разницы между расами. «Главное то, что находится внутри человека, а не снаружи. А внутри — душа, сердце и дух», — однажды ответила мне Арлин, жена генерала, на мои вопросы, а потом добавила: «В тебе смелое сердце, искренняя душа и светлый дух».

С Ламиатом я нашла общий язык с первого дня нашего знакомства. Мы хорошо сдружились и частенько проводили время вместе. Я помогала ему кормить домашний скот и убираться в амбарах и стойлах. Мы вместе чистили оружие и доспехи, точили ножи и клинки, помогали некоторым жителям в непосильных для них делах, а также играли с его младшей сестрой Маликой, той самой рыжеволосой девочкой, которую я повстречала на берегу острова. Помимо неё Ламиату приходилось терпеть всеобщее девчачье внимание её подружек. Писк и смех раздавался по всему острову, когда Лам гонялся за ними с завязанными глазами или когда они завязывали розовые и сиреневые бантики на его волосах.

Это постоянное его присутствие в моей жизни не раздражало меня, а, наоборот, создавало ощущение родного, почти семейного тепла. Мне было приятно находится рядом с ним, шутить или просто беседовать о том, что меня беспокоило больше всего. Он внимательно слушал меня, а потом давал советы. Иногда его было невозможно остановить в размышлениях.

Он частенько кичился тем, что был старше меня. Но меня это нисколько не волновало, поскольку он был старше меня на какие-то два года. Однако эта разница в возрасте была заметна только внешне. Ламиат стал немного крупнее и плотнее. Его мышцы заметно увеличились, как и растительность на лице, которую часто приходилось стричь. Поэтому на его подбородке и скулах вечно была тёмная щетина. Брови стали заметно шире и гуще, а его глаза, которые не давали мне покоя и раньше, приобрели взгляд, полный решимости и серьёзности. Но это не мешало ему веселить меня, как это было и раньше.

Я познакомилась с мамой Ламиата и Малики. Арлин была высокой стройной женщиной, с веснушчатым лицом, зелёными глазами и рыжими волосами. Малика была её маленькой копией. У нас были замечательные отношения. Она научила меня многим полезным вещам, которые могут пригодиться в хозяйстве. Мы часто разговаривали о прошлом их семьи и о детстве Ламиата, но никто из их семьи не рассказывал о том, что случилось тогда, когда они перебрались жить в другое место.

Несмотря на приятную компанию Ламиата я всё равно продолжала любить одиночество, к которому привыкла с детства. Поэтому в свободное время я обследовала остров и его окраины, переплывая с одного островка на другой. Часто в глаза бросался клочок земли, похожий на пещеру, с высоким нагорьем; казалось, в ней есть что-то необычное. Но я не стремилась к этому таинственному объекту, а возвращалась обратно в поселение, где меня ждали дети, воины, а в особенности генерал Ферретиат как любимую ученицу. Теперь я была не той маленькой настороженной девочкой, а юной, уверенной в себе девушкой с пронзительным взглядом. В семнадцать лет пришлось поменять «доспехи»: тёмно-красные рейтузы из мягкой кожи, светлая туника с рукавами по локоть, поверх которой была одета тёмная котта; чёрные кожаные ботфорты по-прежнему оставались в моей экипировке. Иногда генерал давал поносить свою фуражку. В ней я чувствовала некоторое величие. В противном случае у меня имелся средней длины нефритовый плащ с гербом нантийцев. Некоторая часть моих фиолетовых волос была убрана в высокий хвост, а другая часть совершенно свободно спадала до ключиц. Как я уже говорила, самодельным луком я пользовалась постоянно, находясь на охоте, а Ламиат выковал для меня палаш из сплавов железа с серебром и золотом, рукоять которого украшал яркий нефрит.