Невыносимые. До порога чужих миров - Ирина Лазаренко Страница 49

А самое удивительное – просторную водную гладь прорезали широкие, на телеге проехать можно, земляные насыпи. Огромное озеро все разделено этими насыпями на большие… поля, только водные! На тех насыпях, что поближе, виднелись хорошо утоптанные тропинки, дальние выглядели сплошь заросшими травой, кустами и редкими чахлыми деревцами – слива, вишня? – не разобрать. Кое-где виднелись люди, которые развешивали сети, разбрасывали что-то над водой, что-то делали с лодками.

– Рыбное хозяйство. – Отчего-то у Элая сегодня было хорошее настроение, и он не стал ждать, пока Алера спросит, что же это такое: – Нинг.

– Я знаю Нинг, – неожиданно для друзей обрадовалась Алера. – Это рыбные озера, которые заложили орки, которые застряли тут после войны! И теперь отсюда засол отправляют по всему Ортаю, потому как орки умеют разводить всяких редких рыбок.

Она гордо посмотрела на друзей и добавила:

– Только я думала, Нинг очень-очень далеко.

– Он и есть очень-очень далеко, – заметил Элай. – Отсюда до Лирмы больше двухсот переходов.

Тахар неразборчиво что-то проворчал о крае света, а потом вдруг воодушевленно изрек:

– Усатый пескарь! Вырезуб, щиповка, золотистый килец!

– Я тоже хочу жрать, – поддержал Элай.

– Да не, я имею в виду, если распотрошить их на целебные составы…

– Тьфу на тебя!

Алера пожала плечами. Рыба и рыба, чего Тахару неймется? В Пьятке, реке, что течет мимо Лирмы, и в Жажбе, которая прибегает к Пьятке, тоже можно наловить всякого вкусного и полезного, неужели у местных рыб потроха какие-то другие? А само озеро красивое, даже если его название и похоже на лязг кочерги!

– Какие кувшинки здоровенные! – Она показала на водяные «поля», густо поросшие светло-зелеными листами. Пьятку-водник ни за что бы до такого не запустил! – Это ничейная вода?

Девушка словно забыла, что друзья и сами впервые видят это озеро. Однако они, судя по всему, проспали в божемольне не так много занятий по живологии, как Алера.

– Под кувшинками куча рыбы водится, – уверенно ответил Элай. – Плотва, к примеру, очень даже охотно там стоит.

– А где плотва – там и щука, – добавил Тахар.

– Точно, – кивнул Элай. – Быть может, щуку и разводят в этих кувшинках. Так что это не заброшенные участки получаются, Аль, а очень даже ухоженные и полезные.

– А из цветов кувшинки делают чудные настои. – Маг алчно смотрел на белоснежные чаши цветов с желтыми середками. – От горячки, от нервов и бессонницы. От зубной боли, легочной гнили, почечных хворей…

– А рыболовы говорят, если с утра у кувшинки бутоны раскрываются, то рыба сидит на жопе, ну то есть на месте, а если цветы не раскрыты – рыба ушла, – блеснул познаниями Элай. – Хотя куда ей деваться-то из озера?

– Цветы кувшинки остаются закрытыми перед ненастьем, – добавил Тахар.

Алера смотрела на друзей, разинув рот, и не понимала, как устроены их головы, если помнят так много ненужной ерунды.

Какое-то время друзья молчали, разглядывая чудо-озеро. От одного из «полей» мальчишки гоняли больших белых птиц, а те противно кричали, не по-утиному, не по-вороньему, а как-то между ними. Дальше дорога взялась вилять меж холмов, кое-где скатываясь к небольшим деревенькам. Заезжать в них нужды не было: к Неплужу планировали поспеть до заката.

Откровенно говоря, новый город, с которым предстояло встретиться в сумерках, изрядно смущал всех троих заранее, но друг другу они бы в этом ни за что не признались.

– Тахар, а птах уже прилетел? – спросила вдруг Алера.

– Давно, – рассеянно отозвался маг.

Девушка вздохнула. Так и представила, как Орим подставляет ладони, на которые опускается магически созданная птица. Как дед внимательно изучает перья, хотя видел еще на подлете, что они серые. Потом Орим вздыхает, глядя вдаль, поднимает руки, выпуская птаха, а тот, исполнивший свою задачу, с тихим хлопком растворяется в воздухе.

– Элай!

– Чего?

– А ты за тетку не волнуешься?

– Нет. А что, по Лирме ходят дикие медведи?

– Она уже ждет, что ты вернешься, наверное.

– Она привыкла, что мы не всегда у нее на глазах, а твой дед ей про птаха сказал. И вообще, Аль – и ему, и тетке удобней, что сей вздох вокруг не шастают глазастые дети и внуки.

Алера нахмурилась.

– Он дело говорит, Аль, – согласился Тахар. – Я думаю, когда мы вернемся, застанем там… всякие перемены. Вы с Элаем теперь, можно сказать, родня – как здорово, правда? – ты можешь называть его «мой ушастый брат» или как-нибудь вроде того…

Элай попытался пнуть Тахара, но не достал, разумеется, а тот откровенно развлекался, придумывал рассказы про выводок маленьких эльфят, которые перевернут с ног на голову весь дом, а потом переберутся во второй дом и его тоже перевернут, а друзьям придется с ними мириться и нянчиться, и они в конце концов не вынесут такого количества семейного счастья и сбегут в Эллор или за море, или на озеро Нинг сезонными работниками.

Весело перешучиваясь и переругиваясь, они проехали намеченную на сегодня часть пути до города даже быстрее, чем собирались, оказавшись перед воротами Неплужа еще до наступления темноты.

* * *

Город встречал приезжих распахнутыми настежь воротами, и путников изрядно удивило такое гостеприимство. На воротах даже стражи не выставили.

Ведя лошадок под уздцы, друзья шли по оживленным улицам, где весело суетились ярко одетые взрослые и дети, все гомонили, перекликались. На многих окнах и деревьях висели ленты: синие, зеленые, красные. Где-то надрывно визжали свиньи, словно их резали, – впрочем, быть может, так и было.

Путники двигались в потоке с горожанами: все это веселое движение определенно стремилось куда-то с одной ему ведомой целью. Город был небольшим, по карте – даже меньше Килара, и казалось, что решительно все горожане знакомы друг с другом, все здоровались, перекрикивались, перешучивались. После угрюмого Мошука, долгой тихой дороги и крошечных деревень виделось что-то нездоровое в этом оживлении и веселых криках, но запахи свежего печева и жареного мяса уверяли, что все хорошо: опасность не пахнет пирогами.

Два рослых эльфа прокатили мимо бочку. Вдалеке что-то торжественно и зычно орало – такой голос мог быть только у жреца.

– И что тут такое творится? – бормотал Элай, бредя по улице вместе с толпой.

Алера, которая до сих пор что-то бухтела себе под нос, загибая пальцы, наконец справилась с подсчетами и объявила:

– А мы счет времени потеряли совсем. Сегодня ж День Яблока!

В переломе лета Ортай праздновал грядущий урожай, а Яблочным день назывался в честь первого плода, который, по Преданиям, Божиня дала людям. В этот день полагалось проводить шествия и пляски, наедаться от пуза, и чтобы во все угощения непременно добавлялись яблоки – печеные, сушеные, тушеные, сырые, засахаренные… Хозяйки пекли пироги, ватрушки и булочки с яблоками, запекали их в курах и утках, мудрили с салатами, компотами, наливками.