Закон отражения - Анна Клименко Страница 49

Геллер едва мог передвигать ноги, когда их провели сквозь огромную арку ворот, но все же шел. Помнил, как гвардейцы, переговариваясь меж собой, смеялись и говорили, что ни разу не водили такой товар в Алларен, да еще к императорскому двору.

У Геллера не осталось тогда сил удивляться. И равнодушно брел он по плиткам из розового и зеленого камня, коими была замощена улица, мимо высоких каменных домов, с огромными окнами из разноцветных кусочков стекла, составляющих картины, мимо аккуратных клумб, засаженных небывалыми цветами.

Стемнело, а их все вели и вели, даже не думая останавливаться на ночлег. Когда же на небе загорелись первые звезды, их загнали в небольшие ворота – и Геллер понял, что это конец путешествия. Они оказались в огромном, совершенно пустом зале, с полом из белого камня (о том, что это мрамор, он узнал позже). Стены тоже были белыми, словно их мыли каждый день. Из двери в конце зала вынырнул седой господин в черном камзоле, в сопровождении четырех гвардейцев. Видом своим он живо напомнил Геллеру хромого ворона, что несколько лет жил вместе с ними, довольствуясь хлебными крошками, – такой же сухонький, носатый и черноглазый.

Нацепив на нос странный предмет, состоящий из двух круглых стеклышек и проволочной перемычки, господин окинул взглядом мальчишек, хмыкнул – и скрипуче приказал всем раздеться.

Когда его желание было исполнено, внимательно осмотрел каждого пленника, неприятно оттягивая веки, заглядывая в рот, щупая плечи, живот, словно и не люди были перед ним, а бессловесная скотина. На некоторых, более худеньких и слабых, он кивал гвардейцам; те ловко отстегивали мальчишек от общей связки и уводили в черный провал двери.

Больше их Геллер никогда не видел.

Оставшихся – а их было не более двух десятков – повели дальше. Этой же ночью Геллер впервые познакомился с мылом и мочалкой. Затем, когда он уже был готов упасть, закрыть глаза и ждать смерти, им выдали холщовые штаны и рубахи – и оставили в небольшом помещении без окон.

Единственное, на что хватило сил у будущей тени императора – это кое-как натянуть на себя одежду и заползти в угол. Глаза закрылись сами собой, и он провалился в жадную бездну сна.

… Наследника Геллер увидел только через несколько дней. Дело было так: после не очень сытного обеда он сидел у коновязи на заднем дворе и размышлял, где бы стянуть еще хлеба. Привезенные неизвестно зачем мальчишки целыми днями слонялись по задворкам, не зная, чем себя занять; кормили их раз в день – и никто не занимался ими. Словно тот, кто приказал отобрать их у матерей, позабыл о своей затее.

Геллер сидел на корточках, задумчиво чертя в пыли круги прутиком. Время от времени мелькала мысль о том, чтобы сбежать, но он тут же одергивал себя. До дома он сам бы не добрался, а от мысли о попрошайничестве в столице начинало мутить. А здесь – хоть и странно все это – раз в день дают тарелку пустой похлебки с хлебом. Лучше, чем ничего.

От созерцания кругов в пыли его отвлек звонкий голос.

– Эй, ты! Подойди сюда.

Геллер поднял голову и одарил наглеца мрачным взглядом. Тот был примерно тех же лет, что и сам Геллер, только какой-то бледненький, словно солнце не трогало его кожу. Карие глаза на этом худеньком и белом личике казались непомерно большими. Мальчишка был одет в красный бархатный кафтанчик, белоснежную рубашечку и синие бархатные штанишки. Его темные кудри кокетливо обрамляли холеное лицо, и это показалось Геллеру смешным – мальчишка, а волосы длинные, как у девчонки. Сам Геллер всегда ходил коротко остриженным.

– Чего сморишь? Иди сюда! Или глухой?

И мальчишка презрительно сплюнул в пыль.

У Геллера зачесались кулаки. Пусть он и бедняк, но не позволит всякой расфуфыренной кукле так с собой разговаривать! Однако бросаться на незнакомого мальчика не торопился. Крикнул в ответ:

– Тебе чего надо?

– Тебя, дурак!

– А за такие слова в глаз получают, – сообщил Геллер, неторопливо поднимаясь. Огляделся – никого. Только он и этот разряженный неженка, который и топора-то небось в руках никогда не держал.

– Да ты что? – удивился красный кафтанчик, – каши мало ел, чтобы мне в глаз дать!

Кровь ударила в голову. В три прыжка Геллер очутился рядом с нахалом, замахнулся, но…

В какой-то неуловимый миг бледненький мальчишка поднырнул под удар. Мелькнуло небо – и Геллер с трудом осознал, что лежит в пыли – а обидчик отряхивает руки одна о другую.

– Я-то поговорить хотел, – протянул он, – а ты сразу в драку. Видал, как я умею? Уж скорее ты оплеуху схлопочешь…

Геллер не слушал глупую болтовню – изо всех сил пнул врага под коленку, схватил за длинные полы красного великолепия, повалил в пыль.

– Сейчас и поглядим, кто кого!

На удивление, мальчишка оказался вертким, как куница, то и дело выскальзывал из рук, но Геллер все-таки успел наподдать ему. Задыхаясь в тучах поднятой пыли, он оседлал помятого обидчика.

– Сдавайся.

Тот облизнул разбитые губы.

– Да, как же! Ты мне еще пятки лизать будешь, низкорожденный болван!

– Ах, вот ты как!!!

Геллер занес кулак для удара. Сейчас он покажет, каков Геллер Накори!

Но в этот миг чьи-то жесткие руки вцепились сзади в плечи, в шею, протащили, бросили в пыль. Он едва успел сообразить, что его держат двое дюжих гвардейцев, в кольчугах, в шлемах, прежде чем сапог одного из них с хрустом прошелся по ребрам. Боль, острая, горячая, пронзила грудь, Геллер невольно вскрикнул, но тут же прикусил губу. Попробовал выскользнуть из мертвой хватки, задергался – и второй удар пришелся в живот. Перед глазами запрыгали черные точки, гася сознание.

– Стойте! – донесся откуда-то издалека звонкий голос бархатного кафтанчика, – а ну, прекратите!

Третий удар жестким носком сапога по пояснице заставил Геллера буквально взвыть. Мир задрожал, подернулся серой пеленой.

Сквозь нее-то он и увидел бледное и серьезное лицо мальчишки. Тот промокнул разбитые и уже начавшие распухать губы рукавом белоснежной сорочки. Поглядел куда-то вверх, вероятно, на гвардейцев.

– Дурачье. Вздернуть вас всех надо. Сколько раз говорил, не лезьте не в свое дело! Вот, скажу отцу, вы у меня попляшете…

Его темные глаза внимательно рассматривали Геллера.

– Отнесите его к лекарю Хаскору. Не то я вас…

Чем пригрозил странный мальчишка взрослым мужчинам, Геллер уже не слышал. Тьма, нахлынув паводком, смыла все краски и звуки, унося в бушующий водоворот.

… Он очнулся утром на невероятно белой постели. Косые лучи, пробираясь сквозь тяжелые, вышитые серебристыми нитями шторы, падали на блестящие простыни. Геллер, недоумевая, оглядывал комнату: изящный комод, два кресла, на стенах – цветастые гобелены со сценами охоты. Вспомнив все, что с ним случилось, Геллер немного струсил: кем бы ни был мальчишка в бархатном кафтанчике, он обладал властью даже над взрослыми. Не стоило лезть в драку, ох, не стоило…